на это внимания, кроме Коренева. Он незаметно оглянулся и посмотрел на то место, где должны были сидеть Доминик Стогов и его подручный, мрачный калека с обрубком вместо правой руки.
Гамаки были пусты.
Коренев извинился перед собеседником, поднялся и поспешно направился к туалету. По дороге он на всякий случай продолжал высматривать Доминика, но безуспешно. Разговоры начали стихать. Коренев, зажимая рукой нос, ворвался в туалет и закрыл дверь. В салоне упало что-то тяжелое и раздались первые крики. Дверь не пропускала воздух. Туалет являлся последним убежищем на случай разгерметизации салона.
И, что немаловажно, он имел отдельный выход в систему вентиляции и никак не был связан с циркуляцией воздуха в салоне.
А по салону сейчас медленно полз газ, не имевший ни цвета, ни запаха. Коренев был уверен, что это тот же самый газ, благодаря которому отсек Вануату был очищен от мятежников.
В конце концов, патент на эту формулу принадлежал Кореневу целиком, чего нельзя было сказать об инграйю.
А совсем недалеко – по космическим меркам – от забившегося в туалет Коренева Кумар Вашья продолжал в наступившей тишине:
Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован – такой?
Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?
Вашья, последний человек, который отвечал за обучение и культуру отсека Палау, оказался талантливым декламатором. Роберт почувствовал странное волнение, по коже поползли мурашки. Словно тигр и правда был здесь.
Он был не здесь, но рядом. По космическим меркам.
Дверь в рубку пилотов открылась. Оттуда появились Доминик и Эйс Штильнахт.
– Ты считай тела справа от прохода, а я – слева, – сказал Доминик. – Всего их должно быть двадцать четыре.
– Я помню, – сказал Эйс.
Они двинулись мимо гамаков, в которых лежали скрюченные мертвецы с вывалившимися, почерневшими языками и выпученными глазами. Доминик увидел, что место Коренева пусто. Стогов окинул взглядом салон, задумчиво посмотрел на дверь туалета. Над ней горел красный огонек – «занято». Доминик выругался, перепрыгнул через кого-то из членов Ареопага, в предсмертных судорогах упавшего со стула и перегородившего собой весь проход, и направился к двери туалета. Подергал ручку. Доминик вытащил из кармана пистолет и прострелил замок. От неожиданного грохота Эйс даже присел. Доминик толкнул дверь.
Туалет был небольшим. Пуля, разбившая замок, угодила в бедро стоявшему за дверью Кореневу. Бедро Куратора раскрылось подобно чудовищному алому цветку; из раны торчала толстая белая кость, обломки и желтые кишки. Кровь толстым ручейком сбегала по штанине Коренева.
– Ты… – прохрипел бледный Коренев, и кровь запенилась у него на губах. – Ты обещал!
Он пошатнулся и упал бы, но в туалете не хватило для этого места. Коренев тяжело уперся в стену.
– Когда мы с Ансоном сидели на Обшивке, под