этому обрадуется!
Боясь, что начнется драка, мальчик пошел по набережной дальше. Он не любил смотреть, как люди дерутся. Всегда, когда он видел, как люди бьют друг друга, с ним начинало происходить странное: ему хотелось броситься на землю лицом и горько плакать.
Но, к счастью, он увидел, как человек в черном одеянии невредимым выбрался из толпы и быстро пошел прочь.
Рыже-белой колли нигде не было.
Вдруг шум на набережной начал стихать, всё вокруг напряглось, подняло головы, оглядываясь, озираясь, прислушиваясь, словно внимая кому-то, кто имел надо всеми власть и явился наконец из сумрака ночи… И замолчало.
Гул вертолетов над заливом стал еще более грозным. И мальчик понял: Луна восходит, появился ее край.
«Сейчас начнется…» – подумал мальчик.
И услышал тихий нарастающий вой, издаваемый миллионом людей. Вой делался громче, сильнее, тоньше, в нем стали различимы стоны, крики, рыдания…
И вот уже вся набережная, от одного видимого края до другого, выла, рыдала, стонала, молилась, металась, воздевала к небу руки, тряслась в нервных припадках, орала, била стекла, стреляла из огнестрельного оружия в воздух, задыхалась, материлась, хрипела. Тысячи лиц, множество наречий! Но крик отчаянья одинаков на всех языках!
– Я поймаю тебя! Выходи! – хохотал пьяный матрос, глядя на Луну и широко расставив в стороны руки.
Старшеклассницы, сбившись в кружок, исступленно визжали, словно находились на рок-концерте на стадионе. Их напряженные лица были мокры от слез.
Черноволосая женщина, повернув к мальчику голову и прижимая пальцы к разорванному уху, пролепетала в ужасе:
– Он вырвал у меня золотую сережку!
Возле крышки люка городской канализации мальчик споткнулся о поставленный на асфальт портфель и упал, и когда поднялся, увидел рядом с собой маленького плачущего человечка с плоским лицом и раскосыми глазами. Тот сидел на поребрике тротуара, обняв голову ладонями, и твердил:
– Нет, меня никто не слышит! Меня никто никогда не услышал! За всю жизнь ни разу!
– Я слышу, – сказал мальчик.
Человечек печально взглянул на него и промолвил:
– Подержи меня за руку!
Мальчик прикоснулся к его руке, взял ее в свою руку.
И так они сидели молча.
Невдалеке от них в позе лотоса восседал голый по пояс юноша и медленно повторял:
– Все рождается в радости, все пребывает в радости, все к радости стремится и в радость уходит.
– Бейте евреев! – хрипел дикий утробный голос. – Золотой телец! Золотой телец на Луне!
– Аллаху Акбар! – донеслось из толпы, и там прогремел взрыв.
Вдруг мальчик обнаружил, что рука его пуста, и тот человечек, которого он держал за руку, повалился набок.
Странное бормотание услышал мальчик над собой.
Крупный пожилой мужчина в форме швейцара пятизвездочного отеля твердил с закрытыми глазами:
– Водка «Смирнофф» – самая