не в бухгалтерии. И не в его, Леонидова, фантазиях. А в том, что если маньяк действительно существует, то он на свободе и очень опасен. И чем дальше, тем больше. Уже весна, а весной, как известно, у них обострение.
Леонидов все еще не верил в то, что этим психопатом может быть Колька, хороший человек Лейкин. Но не проверить его не мог тоже. Да, они вместе учились. Да, Лейкин сразу же предложил помощь однокласснику, которого не видел много лет. И впечатление от него у Алексея осталось в целом приятное. Он был собой недоволен, потому что оказался снобом. Собой, а не Колькой Лейкиным, который приехал навестить больную продавщицу. Все бы хозяева были такие! Правда выяснилось теперь, что он с продавщицей крутил роман, но в то, что Лейкин из ревности или по другой причине так жестоко убил девушку, Алексей верить не хотел. Только не Колька. Ведь в детстве он был розовым романтиком. Хотя где оно, это детство? Люди меняются.
… Квартира Лейкина, во всяком случае, сильно изменилась. Школьником Алексей здесь иногда бывал. Близкими друзьями они с Лейкиным никогда не были, но и соперниками тоже. Даже на беговой дорожке. Тот обидный проигрыш на городских соревнованиях – случайность, и до того и после Алексей у Лейкина всегда очень легко выигрывал. А Коля никогда не делал из проигрыша трагедию. И часто говорил:
– Спорт не мое.
Леонидов тоже не собирался становиться профессиональным спортсменом. Но даже во всем, что было не его, привык выкладываться по максимуму. Потому что неизвестно, как жизнь повернется, каким боком, и что в ней пригодится. Повернулась она неожиданно для обоих. Даже в самых бредовых фантазиях Леонидов никогда не видел себя коммерческим директором крупной фирмы, а Кольку Лейкина цветочным магнатом.
Но зарабатывал бывший одноклассник, судя по всему, на своих цветочках неплохо. То, что он сделал в итоге из обычной трехкомнатной квартиры, было достойно восхищения. Алексей помнил, что раньше, как войдешь, начинался длинный, узкий коридор, заваленный всяким хламом. Велосипед, детская ванночка, старая зимняя одежда… Теперь же стенку сломали, и комната оказалась очень большой, просторной и отделанной то ли под пещеру, то ли под морской грот. Во всяком случае, камни и камешки здесь присутствовали в изобилии. И коряги всевозможных размеров и степеней уродства. Ибо Леонидов никакой красоты во всем этом не находил.
Он так и стоял в крохотной прихожей, прикидывая, на которую из коряг пристроить свою куртку, а высокая женщина с коротко остриженными темными волосами рассматривала его долго в упор и подозрительно.
– Мама, кто там? – услышал Алексей голос Лейкина.
– Это ко мне, – тут же отреагировала женщина.
– Нет, я к Николаю.
– Вы кто? – она загородила проход. Ростом она оказалась даже чуть выше Алексея и широка в плечах. Лицо загорелое, молодое, а обильная седина в ее темных волосах выглядела нарисованной. – Кто вас послал?
– Да я сам по себе, – растерялся Леонидов. И попытался вспомнить, как же ее зовут, Колькину мать?
– Вы меня не обманете! Ну, признавайтесь! Какая из шлюх наняла вас, чтобы передать записку Николаю?