её стремление посадить моего отца. Она решила избавиться от него и присвоить себе и квартиру и всё имущество. Она тратила деньги, чтобы подрывать семейный бюджет, чтобы вывести моего отца из себя и оставить его в чём-то ВИНОВАТЫМ. И в то же самое время, она могла ПОКАЗЫВАТЬ себя денежной. Она тратилась на себя, когда покупала себе наряды, и в этих нарядах могла ПОКАЗЫВАТЬ себя. Она себя ПОКАЗЫВАЛА денежной, когда покупала выпивку своим подругам, которые уже за столом были на её стороне и могли поддерживать её в том, ы чём она могла ОБВИНИТЬ моего отца. За тем столом, за которыми пропивались заработанные моим отцом деньги, она уже ОБВИНЯЛА его в том, что он «УЧИТ» детей и настраивает их против неё. За этим столом она могла сидела в таких же «священных одеждах», какие были у УЧИТЕЛЬНИЦЫ, когда начинала жужжать про него, испражняясь какими-то россказнями, КУЧАМИ лживых ОБВИНЕНИЙ. Она словно заживо собиралась его похоронить под этими КУЧАМИ. А её подруги только поддерживали её, давали ей советы, УЧИЛИ её, как ей всё лучше СДЕЛАТЬ.
Через какое-то время мне после череды беспощадных озарений стало ясно, что матерью ещё несколькими годами раньше было задумано избавиться от моего отца. Где-то в 1974 году она тайно взяла и отвезла своей толстопузой матери, которая каждую неделю ходила в церковь, чтобы ПОКАЗЫВАТЬ себя какой-то набожной, три золотых крестика: моего отца, моей сестры и мой, – чтобы та их продала. И та их продала, видимо с «соизволения бога», чтобы потом чему-то можно было быть уже «обязанной, как чуду». Этим тварям НИЧЕГО не было известно о Вольтере, написавшем о «тучах мошек, на землю упавших», о детях, «задушенных у отцовского порога с соизволения бога», о тех, кто покинул Египет, о «выкравших посуду и воровству обязанных как чуду».
Ощущение растущей и близко подступившей опасности СДЕЛАЛО развод неизбежной НЕОБХОДИМОСТЬЮ. Жужжавшая гадина опасалась, что ей придётся платить аллименты на детей, и жужжала про то, что у моей младшей сестры не хватает возраста для того, чтобы решать о том, что с кем из родителей она хочет отстаться, и для того, чтобы находиться в суде. Суд оставил сестру жужжавшей гадине, у которой в этот день денег уже не было.
Отец продолжал заботиться о нас. И мы заметно лучше стали питаться. А та гадина, лишившись уже доступа к зарабатываемым моим отцом деньгам, пошла и сняла деньги с накопительных счетов, которые были ОТКРЫТЫ на детей до их совершеннолетия, и потратила их на себя. Она постаралась ОТКРЫТЬ эти счета, чтобы себе СДЕЛАТЬ такие запасы. Ни рубля из этих денег не было потрачено на меня или на мою сестру.
Мы все продолжали жить в одной ДВУХКОМНАТНОЙ квартире, которую эта гадина собиралась присвоить со всем её содержимым, из которой никуда не собиралась уходить. После развода ощущение близости какого-то опасного края никуда не исчезло, а стало только сильнее. В середине весны 1981 года отец согласился обменять ДВУХКОМНАТНУЮ