города, в Тогуле, в Алтайском крае, там, где меня до этого ни разу не было. И этот дом оказался соседним домом бабке одноклассника. И оказалось, что этот дом я мог узнать только с этого места, находясь не на дороге, не на улице, которая проходила между ДВУМЯ рядами домов с оградами с одной и с другой стороны. Мне нужно было остановиться именно на этом месте, за оградой в шагах ДВАДЦАТИ от дороги. Именно с этого места и именно в это время его стало возможным узнать.
Я же видел этот дом и в конце апреля, в самом начале мая, но не узнавал его. Этот дом СДЕЛАЛСЯ неузнаваемым из-за того, что было ВОКРУГ него. Когда наступило лето, его не стало видно из-за ветвей яблонь, которые были ПОКРЫТЫ листьями. Нужно было, чтобы наступила осень, чтобы листва с яблонь стала опадать точно так, как в том сне, чтобы и небо было таким хмурым и ЗАТЯНУТЫМ сплошными серыми облаками, и свет стал ровным, без теней, чтобы дом стал узнаваемым.
А я думал, что этот дом был сложен из серого туфа, из которого строились все одноэтажные дома в нашем городе. Оказалось, что этот дом сложен был из брёвен пихты, затем «обшит» «почерневшими» уже тесовыми досками из той же пихты.
За прошедшие годы замечаемые мной мгновения уже виденного каждый раз мне уже служили подтверждениями тому, что всё происходившее ДОЛЖНО было случиться. Они стали для меня какими-то путевыми знаками, которые помогали мне удерживаться на какой-то дороге, которая как не могла оборваться. Если эта дорога продолжалась ДАЛЬШЕ, то только на ней можно было СОХРАНИТЬ себя. Только на этой дороге можно было оставаться ЗАЩИЩЁННЫМ. И этот дом оказался очередным путевым знаком и не мог не служить вернейшим подтверждением не только того, что всё произошедшее до этого знака ДОЛЖНО было случиться, но неслучайности того чувства, которое побуждало меня увидеть этот дом.
Вечером ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО сентября, в субботу, когда все находились в большой комнате у телевизора, послышалось, что кто-то снаружи ОТКРЫЛ дверь и зашёл в соседнюю комнату, на кухню. Все, находившиеся в зале, стали подниматься со своих мест и выходить в соседнюю комнату, чтобы посмотреть кто это пришёл. Я вышел следом за матерью одноклассника. Как оказалось, это зашла жена дяди одноклассника. В этом было что-то неожиданное. Я в ПЕРВЫЙ раз увидел её в этом доме. Скорее всего, она и в прошлом году ни разу в этом доме не появлялась. Что же её привело?
В ней была какая-то примесь из фальши, что-то напускное. Она выглядела настолько измождённой, словно еле дошла, и зашла только для того, чтобы дать себе немного передохнуть. По всей видимости, даже ноги её уже не держали. Она сразу уселась на старый диван, который был задвинут в угол у входной двери, и принялась рассказывать про то, как она вместе с невесткой и сыном устали копать картошку на их ВТОРОМ огороде. И то, как она это ДЕЛАЛА, оказалось для меня очень хорошо и давно знакомым. Знакомым с того времени, когда в нашей пятиэтажке, которая тогда была недавно (может, где-то три года назад), стали работать газосварщики, они проводили какие-то трубы.
И тогда