показавшейся мне затянувшейся, князь Петр произнес:
«Я бы на твоем месте первым обратился к графу Строганову».
«Он же… краснее красного», – тихо отвечал я, на миг усомнившись в здравомыслии своего друга.
Волконский улыбнулся.
«Был. В пятнадцать лет», – проговорил он тихо. – «Вспомни, кем ты был в том возрасте?»
Я вздохнул.
«Кем-кем? Большим идиотом».
«Как и все… Не знаю, что бы из меня выросло, додумайся мой папенька поручить мое образование гувернеру-якобинцу…»
«Про него говорили, будто бы он выдал королевскую семью Конвенту, когда они пытались сбежать», – неуверенно произнес он.
«Ты сам веришь в то, что от какого-то русского отрока могло столь многое зависеть?» – Пьер взглянул на меня весьма насмешливо, и я мигом устыдился всей абсурдности моих слов.
«Но почему именно он?»
«Как почему? Я бываю при государе чаще, чем ты, и могу тебе рассказать, почему», – есть у этого моего друга одна не самая приятная особенность – сей «prince de Pierre» становится весьма разговорчивым, стоит его подпоить как следует, и потому он чаще всего воздерживается от вина. Но в тот вечер он, видно, от усталости, выпил чуть больше обыкновенного, да и мне доверял, поэтому мог говорить свободно.
«Так вот», – продолжил он. – «Новосильцев – пьянь и дрянь, уж извини. Бастард – он и есть бастард. Князь Адам ненавидит всех русских, хоть и тщательно притворяется, что наш лучший друг. Ты, впрочем, можешь с ним попытать свое счастье, ибо у тебя не русское имя. Но я бы все равно не советовал… Вставит в спину кинжал тогда, когда ты этого не подозреваешь. Что касается Кочубея, то я покамест не понял, что он такое… Понял только, что он большой тихоня. А такие меня всегда настораживают»
«То есть, Строганова ты избрал методом исключения?» – усмехнулся я.
«Не совсем. Я вижу, как он общается с государем, со мной… Это искренний и откровенный человек. Если уж тебя невзлюбит, так ты узнаешь об этом первым. А дружбу его сможешь приобрести – так, значит, другом он и останется. Если не навсегда, то надолго».
Мне нечего было на это сказать.
«Кроме того, он единственный живет открытым домом. Ибо женат, а супруге его, как понимаешь, хочется видеть людей. Очень образованная женщина, признаться», – продолжал князь Петр.
«Ты у них бывал?» – спросил я.
«Не имел чести, увы», – развел он руками. – «Но если напросишься к ним в гости…»
«Что значит „напросишься“?» – мне тоже стоит быть более умеренным в выпивке, так как я мигом становлюсь злым и начинаю придираться к словам. Это, кстати, наследственное, поэтому со своими родными братьями я никогда не пью – поубиваем же друг друга.
«Извини. Я хотел сказать – если он тебя позовет», – поправился Волконский. – «Так вот, если граф Попо тебя пригласит к себе, то не забывай, что у него столуется Новосильцев. Большой