align="center">
Глава 2
Ингварь, сын Ингваря
Мне гибель не страшна. Я заявляю, Что оба света для меня презренны, И будь что будет; лишь бы за отца Отмстить как должно.
Душно было в просторном шатре. Душно и сумрачно, потому что слуг не допускали, а споры затянулись далеко за полночь и часть восковых свечей, окончательно выгорев, погасла. Те, что горели, находились на последнем издыхании, хотя и продолжали выжимать из себя неяркий грязно-желтый свет.
А еще было холодно. Поставленный в чистом поле шатер мог лишь сдержать порывы студеного сырого ветра, а вот согреть собравшихся в нем – увы. Жаровни с углями стояли давно остывшие, а поменять их нечего и думать – дров не было. К тому же то один, то другой из спорящих откидывал полог, выходя наружу или возвращаясь обратно, а суровый холодный ветер только того и ждал, радостно залетая внутрь.
Впрочем, как раз холода люди не замечали – не до того…
Князь Ингварь, возглавляющий это походное совещание и всего несколько месяцев назад перенявший от погибшего отца правление во граде Переяславле Рязанском, ныне пребывал в тяжких раздумьях. Последнее слово было за ним, и как он порешит, так тому и быть. Он же пока не знал, что предпринять. Бояре, собравшиеся еще засветло к нему на совет, судили-рядили и так и эдак, но мнений было много, предложения звучали самые разнообразные, и князь растерялся.
Причиной тому была его молодость и отсутствие опыта. От роду было ему неполных восемнадцать лет, хотя выглядел он куда старше. Темноволосый и кряжистый, он оставлял о себе впечатление двадцати – двадцатипятилетнего молодого, но уже заматеревшего телом мужчины. Вдобавок, чтобы казаться солиднее, Ингварь стремился всегда и всюду соответствовать высокому званию: степенно вышагивал, тщательно следил за своими жестами, чтобы были уверенные и властные. В разговоре же старался быть неторопливым и немногословным – как бы ни хотелось поспешать с надуманным, пусть даже оно давно созрело в голове, помнил, что поначалу надо дать выговориться другим, ибо так всегда вел себя отец.
Однако то, что до недавнего времени он, хоть и был самым старшим из братьев, ни разу не принимал ответственных решений, вселяло сейчас вполне понятную робость и боязнь за возможную ошибку, ибо отец его, Ингварь Игоревич, княживший до недавних пор в Переяславле Рязанском, не очень-то спешил привлечь юношу к участию в княжеских советах. А зачем? Ему и самому лишь четыре с половиной десятка. Правда, некоторые нутряные хворости стали уже ощущаться, но поддаваться им он не собирался, твердо вознамерившись помереть не ранее чем обженит последнего своего сына Олега, коему пока что исполнилось только четыре года.
Поэтому Ингварь Игоревич принял решение отправить своего первенца на самостоятельное княжение всего лишь полгода назад, после той злосчастной зимней охоты, когда от рук шатучих татей изрядно пострадал и едва не умер от ран гостивший у них в ту пору ожский князь Константин.