была дочка половецкого хана Юрия Кончаковича, но все одно – доставалось ей порядком, а рука у мужа ох и тяжела. Вот только он, Мстислав, не послушался доброхотов, порешив, что пред такой красой никто не устоит, потому и дал согласие на свадебку. Зато ныне сызнова вручать ее извергу на поругание он не собирался. Да и сама Ростислава сразу повеселела, узнав про отцовское решение, так что обратно в Новгород он уехал вместе с нею.
Да и потом, когда Ярослав прислал за нею послов, выпроводил их ни с чем. Стоило ему вспомнить то свидание в шатре и измученную, исхудавшую Ростиславу, как тут же все в нем вздымалось, и он, глядя на вновь расцветшую под его заботливым крылом дочку, решительно отказал в ее выдаче. Правда, выпроводив восвояси второе по счету посольство, князь поневоле призадумался – а что же дальше? Как ни крути, а такое ведь тоже не может длиться до бесконечности. Замужней бабе – будь она хоть кто – место рядом с законным супругом, а не у отца.
Зато теперь вроде бы подворачивался удобный случай – не просто отвезти Ростиславу, а заодно и зятя с собой на Рязань пригласить. Думалось, что совместный поход должен их как-то друг с дружкой сблизить, а коли Ярослав сердца на тестя держать не станет, глядишь, и с женой своей полюбезнее будет, а там как знать, может, и к общему ладу придут. Да и намекнуть можно, время подходящее выбрав, что, мол, все, шутки давно кончились и вдругорядь он, Мстислав, такого обращения со своей кровинушкой прощать не намерен.
Но вроде бы и все продумал, а на душе у него по-прежнему было неспокойно, так что он продолжал хмуриться, хотя и сам толком не понимал почему. Вроде бы со всех сторон складно получалось, так чего ж кошки на сердце скребутся? Однако раз решено, значит, быть по сему.
– Сбирайся, – хмуро буркнул он, войдя к дочери в светлицу, и повелительно махнул дворовым девкам, что сидели рядышком с переяславской княгиней на лавках, склонясь над вышивкой.
Челядь мигом исчезла. Лишь Вейка, любимица дочери, как бы невзначай немного замешкалась у выхода, ожидающе косясь на свою хозяйку, не подаст ли та какой знак, не повелит ли остаться. Знака она не дождалась, зато Мстислав так грозно глянул в ее сторону, что пришлось проследовать за остальными. Уходя, Вейка успокоила себя мыслью, что отец – не муж и худа над ее обожаемой княгиней не свершит.
– Как скажешь, батюшка, – послушно откликнулась Ростислава, поняв все без дальнейших объяснений и лишь спросив: – Сколь скоро ехать повелишь?
– Пока вече сберу, пока дружину проверю – с неделю, не менее, провозимся.
– Так ты сам меня повезешь? – не поняла княгиня. – А почто со всей дружиной? Чай, не на битву едешь, к зятю родному. – Но не утерпела, тут же иронично протянув: – Хотя да, иной зять, он… – А договаривать не стала, и без того обоим ясно.
Мстислав вздрогнул и смущенно пояснил:
– Я к нему лишь попутно загляну, чтоб тебя из рук в руки передать… да поговорить кое о чем, – добавил он грозно.
Лицо Ростиславы вмиг зарделось ярким