конечно, но привыкнуть можно. Даже выспаться могу.
– Лордеешь, однако. У твоего мозга защита выше, чем у обычных людей. К тому же, игра на твоем поле. Скорее, не ты в плену судьявола, а он у тебя.
Ксара сидит у стены, мрачнее тучи, напротив горит костерок из углечервей. Она достала из сумочки на поясе еще одного. Держит двумя пальцами за хвостик перед носом, углечервь извивается, лапки колышутся, щелкают, словно кто-то жует сухарь.
Из глаз демонши вырвалось облачко пламени, червь вспыхнул, пламя вокруг него затанцевало, и бриллиантовая перчатка бросила к сородичам в костер.
В ухе защекотало.
– Пока ты дрых, – вещает рубиновая пыль голосом Принца, – она снова пыталась тебя убить.
Я ушел за угол по малой нужде и, когда зажурчало, прошептал:
– И как, убила?
– Ни за что не догадаешься!
Мы с духом посмеялись.
– Решила обхитрить рабраслет, – поясняет Принц. – Привлекла внимание волкоршуна. Тот не мог решить, нападать или нет. Походу, сам ее боялся – чуял паучье племя.
– Она уже пробовала натравить на меня монстров, а толку-то. Неужели не понимает, что это бесполезно?
– А она приманила не для того.
– То есть?
– Решила тебя разбудить. Потеребить за плечо, предупредить, что рядом волкоршун, как и положено телохранителю. Только перед этим сняла перчатку.
У меня внутри вздрогнуло, я покосился на плечо.
Принц хохотнул.
– Без перчатки же тормошить легче, верно? Пальцы хватают крепче. Особенно те два, с когтями и ядом.
Я улыбнулся.
– И?
– Ну что… Скрутило ее, как только потянулась к тебе паучьей клешней. Так скрутило, что волкоршун даже осмелел, подкрался, думал, щас заклюет без боя, но она полоснула мечом по перьям, и тот сбежал.
Я услышал ругань Ксары, гул пламени, будто вспыхнул пожар, и…
Конское ржание?
Язык ремня туго сжал меня вокруг пояса, щелкнула бляшка, из-под плаща вынырнул дробовик, и я заглянул за угол.
Ксара уже на ногах в боевой позе.
Дух оживленно летает под потолком.
– Глянь, какой красавец!
На месте костра пылает пламя, размером и формой больше всего похоже на лошадь. Источник пламени не вижу. Углечервей разметало на мерцающий пепел, «лошадь» бьет копытом о пол, рассеивая искры, в воздухе кружит галактика оранжевых звездочек.
На огненной морде, в месте, где у единорогов торчит рог, вращается большущий глаз. Зыркает злобно во все стороны, кого бы сжечь…
– Кто это? – спросил я.
Принц подлетел ко мне.
– Ты что, с балкона рухнул? Это же оконь!
Пламя, из которого соткано тело, оранжевое, но грива, хвост и копыта – желтые. Их пламя клубится и хлещет огненными щупальцами куда живее, чем оранжевое.
Огненная лошадь-циклоп встала на дыбы, передние ноги замахали, плиты на потолке вновь сбросили песок от волн ржания. А затем оконь понесся галопом по коридору, мимо меня и Принца, я вжался в стену, обдало жаром, свет на миг ослепил, а оконь свернул, умчался по другому туннелю, поджигая на пути все, что может гореть.
Я