похоже, вообще устранился, наслаждается ситуацией, как в киношке с попкорном. Спорю, в мыслях у него такой дикий ржач, что Медный Берег накрыло бы землетрясение.
Мэр как на иголках. Поплелся-таки за своей возлюбленной, но вечно озирается в поисках бандитов, на платке сухого места не осталось. Ладно, хоть штаны сухие. Пока.
Мальчик с сундуком тоже напуган. Бедный. Неужели ему велено всюду таскать за рыжей драгоценные побрякушки, подаренные супругом?
Рыжая достала из-за спины дамский револьвер. В чей лоб нацелится, даже не сомневаюсь.
Ну вот, так и знал.
– Прежде чем ты и твои сучки сдохните, – говорит она, глядя на меня тремя глазами, своими и черным револьверным, – взгляни, тебе подарок.
Покосилась на слугу и, глядя на него строго, ткнула головой в меня.
Мальчик завозился, сундук на весу удерживает едва, замочек щелкнул, сундук, качаясь, разворачивается в его руках замочком ко мне. Мальчик держит левой, правой пытается поднять крышку, но тщетно, коленки трясутся.
Рыжая, держа меня на мушке, свободной рукой долбанула по сундуку, будто отвесила смачный подзатыльник.
Дерево при встрече с полом хрустнуло.
К моим ногам подкатилась, оставляя на плитах красные кляксы, человеческая голова.
Мулатка за моей спиной закричала в ужасе.
По отряду карателей прокатилась волна ахов, крепких словечек и зловещего шепота.
– Твою мать!
– Это же Камил…
– Камил!
– Кто его?..
Имя я услышал первый раз. Но лицо отрубленной головы знаю хорошо. А Ксара знает даже лучше.
Сын Анджея.
Смог-таки найти дорогу домой. Лучше б не нашел…
– Он про тебя мно-о-ого рассказал, – говорит рыжая довольно. – А про твою помидорную подружку с огненными глазками трындел без умолку.
«Подружка» села на колено рядом с головой Камила. Пальцы погладили срез, бриллианты на перчатках тут же обагрились, словно превратились в рубины, Ксара коснулась окровавленными пальцами языка.
– Теплая… Убили недавно.
Голос, которым она это сказала, подействовал на меня, как действует рыжая на своего слугу.
Ксара на меня посмотрела, и я чуть не умер.
На нас смотрит куча пушек, хотят казнить, а меня не колышет – знаю, перебьем всех, если захотим, как детей. Рыжая с ее смешными угрозами не идет ни в какое сравнение с этим взглядом Ксары. Вот от него действительно жутко.
Благо, перевела его на рыжую.
Толстячок глядит на отрубленную голову с ужасом, от жены шаг в сторону.
– Милая, как… это ты его?..
– Он примкнул к этой шайке! – обвиняет та гневно, тычет в нас. – Хотел открыть им ворота, но понял, что я его раскусила! Если бы я это не сделала, он бы меня…
– Ах ты… тварь!
Это Хан. Теперь его автомат смотрит дулом на рыжую. Другие пять стволов тоже повернулись на нее. По оскалу и сопению Хана видно, сдерживается с трудом, хочет всадить в рыжую всю обойму.
Рыжая вертит головой, револьвер дрожит, глаза округленные.
– Что?!
Хан