в этом году лове кефали и неплохом – бычков, о том, что погранцы вконец достали своими неумеренными аппетитами… Однако затем беседа плавно докатилась до животрепещущей для меня темы. О женщинах. Сначала один поведал о сексуальном тупике, в котором он очутился, ибо ни жена, ни любовница не доставляли ему тех радостей, на которые он рассчитывал, заводя их в своём обиходе. Затем другой, подхватив тему половых разочарований и достижений, выдал нечто для меня новое и неожиданное. А именно – поделился своими интимными сравнительными наблюдениями в области сексуальных обыкновений местных дам и приезжих туристок. Оказывается, русские женщины наутро после ночи траха все расцветают, делаются радостными, улыбчивыми, озорными, весёлыми, тогда как местные бабы (он сказал «наши кекелки»), наоборот, выглядят на следующий день сущими развалинами: всё у них болит, везде ломит и голова обязательно чем-нибудь обмотана – чтоб не раскололась на части…
Честно говоря, я был сбит с толку. Я-то с некоторых пор, благодаря знакомству с поэзией «Золотого века», утвердился во мнении, что местный женский контингент рожден воспламенять воображение поэтов, тревожа и пленяя это самое воображение любезной живостью трендежа, а также блеском волооких глаз, пикантностью свежевыбритых ножек – словом, явно был предназначен для всяких там альковных упоений и страстных нег. И вдруг слышу о них нечто совершенно противоположное! Признаться, тогда, лежа на холодном песке ночного пляжа, я не поверил ни единому слову. Но позже… не то чтобы убедился в достоверности услышанного, но как-то, говоря словами классика, приобыкся к нему, приспособился, и, присматриваясь к местным феминам соответствующего, так сказать, трахабельного возраста, судил о них соответствующе. Если, к примеру, встречал улыбчивую, то сразу понимал, что либо она не замужем, либо вдова, либо отважно противостоит притязаниям мужа или любовника, как минимум, месяца два, если не больше, иначе с чего бы этой кекелке быть веселой и жизнерадостной? А ежели попадалась аборигенка с обвязанной головой, то преисполнялся к ней сочувствием, ибо ясно понимал: опять бедную-несчастную супротив её воли сексуально употребили…
Но это было потом, после и позже. А тогда меня вдруг осенило: погранцы! Вот, кто мне нужен! План возник мгновенно и окончательно – как возникает всё гениальное.
Здесь я вынужден вновь прибегнуть к услугам ретардации, которую ошибочно путаю с обыкновенным отступлением от темы. Для журналиста, привыкшего по цеховому обыкновению валить всё в одну кучу, это простительно.
Итак, ретардация, она же – отступление. К тому времени я ознакомился в дядиной библиотеке не только с великим романом Михаила Булгакова и наукообразной литературой по сексологии, но и со многими запрещенными текстами Самиздата. Посему был прекрасно осведомлён о том, от кого именно охраняют нашу государственную границу доблестные пограничники, и кем были те злостные нарушители, которых легендарный Карацупа на пару со своим верным Индусом частью задержал, а частью