образом лишить ситуацию фатальной значимости (это я, нынешний, изложил языком популярной научности тот сумбур и ту сумятицу, что лишили меня тогдашнего на какой-то миг спасительного дара речи). Дальше молчать было уже нельзя. Я отверз уста и произнес – сам безмерно изумляясь тому, что именно:
Марина! сжалься надо мною.
Не смею требовать любви,
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворись! Ведь этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня нетрудно!..
Я сам обманываться рад!
И вновь я вынужден отвлечь читателя от предвкушаемой им сцены почти что педофильного секса. Выше я уже рассказывал о внезапно пробудившемся во мне интересе к поэзии. На тот период он еще только-только разгорался. Я еще не был совершенно уверен в своей поэтической бездарности, но уже начинал что-то такое подозревать, почему и зачастил в пионерлагерную библиотеку. На моё счастье, она оказалась полным полна невостребованной русской классики, поскольку самая читающая в мире советская молодежь предпочитала зачитываться детективами, приключениями и фантастикой (такие, право, были оригиналы!). Удивительно ли, что я начал пополнять свои лирические загашники с гениального Пушкина? По-моему, иначе и быть не могло…
– Что ты имеешь в виду? – озадачилась, между тем, Марина. —
Я и не собиралась тебя обманывать, – продолжала она прохаживаться непосредственно по содержанию прочитанного мною шедевра. – Да и зачем мне притворяться, если…
Я поспешил прикрыть её уста страстным поцелуем. Конечно, я бы с большим удовольствием прикрыл бы что-нибудь поаппетитнее из имеющихся в её распоряжении органов и членов, но надо же было с чего-то начать то, за чем мы сюда – в эту глухомань пионерлагеря – забрались…
Каюсь, поначалу, подавшись искушению, я дал вволю кобыле своего воображения, вовсю живописуя свой первый коитус: да какой я был неутомимый молодец, да как моя партнёрша не чуяла задних ног от великого кайфа, кончая чуть ли не на каждой второй фрикции. И поверьте, всё это не было бы враньем, ибо было, и было именно со мной. Но – значительно позже описываемых событий. А тогда ваш покорный слуга, увы, облажался. В свое оправдание могу сказать следующее. Во-первых, я не надеялся на полноценное совокупление, когда пошел искать со своей пассией местечко поукромнее. Петтинг с возможными вариациями орального содержания – вот всё, на что я рассчитывал и к чему был готов. Во-вторых, копаясь в дядиной библиотеке, я вычитал для себя кредо, согласно которому собирался иметь дело только с теми особами женского пола, относительно которых существует полная ясность, что я не окажусь у них первым, и не останусь последним. В то, что я могу оказаться у Марины последним, мне что-то не очень верилось. А вот вероятность того, что именно с меня может начаться её послужной список честной давалки, представлялась мне довольно правдоподобной. О, самомнение мужское! О, самецкая спесь!..
…Поначалу