к пэрам, едва не расхохотался во все горло. Лорд Эртон, созерцая своего кумира, с отчаянием осознавал, что никогда не достигнет подобной высоты тщеславия.
– В таком случае, – заговорил лорд Темпль, вновь открывая глаза, – я представлю его вам перед вальсом. Как и все французы, он, без сомнения, танцует хорошо. Может быть, я поступаю немного неосторожно, взимая на себя ответственность за молодого человека, но…
– О, ответственность за вальс не такая уж важная вещь! – возразила Этель.
– Может быть, – повторил лорд Темпль более громким голосом, – я поступаю немного неосторожно, взимая на себя ответственность за молодого человека. Но, делая это, я прежде всего опираюсь на авторитет моей уважаемой супруги, которая удостоила пригласить его к обеду и составила о нем очень благосклонное мнение. «Сколько добра можно было бы совершить с богатством этого человека»! – сказала она вчера.
– Если он владеет, как уверяют, рубиновыми копями, то это понятно…
– А разве существование этого рудника уже доказано?
– Где же еще он мог добыть свои чудные камни?..
– Путешествуя по Азии, Оливье случайно открыл месторождение рубинов, и вполне естественно, что он держит в секрете свою находку.
– Да, много великих дел можно сделать с таким рудником, – мечтательно произнесла Этель.
– Скольких людей можно осчастливить! – сказала леди Дункан, но не прибавила: сколько кредиторов можно было бы удовлетворить.
– Сколько красивых платьев купить! – жадно подхватила Мюриэль.
– Сколько прекрасных рысаков можно завести! – добавил Сирилл.
– Сколько миссионеров можно отправить на необитаемые острова… – прошептала старая дама, стоявшая рядом.
– Чтобы донести Евангелие до чаек и альбатросов! – произнес Сирилл довольно неучтиво.
– Не было бы больше язычников на всем земном шаре, – продолжила старая вдова, ударив по ковру тростью из черного дерева с наконечником в серебряной оправе.
– А я охотно установил бы приз за красоту! – заявил Фицморис Троттер.
– А я, – добавил Отто Мейстер, – основал бы лингвистический институт со специальными кафедрами для каждого из тысячи девятисот тридцати восьми наречий нашей планеты…
Пока публика спорила, пытаясь придумать лучшее употребление для рубиновых копей, Оливье Дерош, со своей стороны, тоже строил планы. В этот час, держа в руках большой круглый сверток бумаги, он вошел в контору известного завода «Стальброд», находившегося в Питни, на берегу Темзы. Много лет на этом заводе строили торговые суда и миноносцы разного рода.
Оливье передал свою визитную карточку и в ту же минуту был приглашен в кабинет директора. Как и всюду в Лондоне, его имя было подобно волшебной палочке, которая открывала перед ним все двери.
Глаза мистера Стальброда, человека высокого роста, худого и непроницаемого, загорелись от любопытства. Он учтиво предложил стул посетителю.
– Милостивый государь, – начал Оливье, – я хочу поговорить