жениться на мне, чтобы раззолотить наши гербы и уплатить долги моего брата!
– Этель! Какой дурной тон! – воскликнула леди Дункан, которая, по обыкновению, в других находила дурным то, что сама ежедневно практиковала. – Кто вам говорит о таких бессмысленных вещах? Умолять! Разве с вашим именем и вашей наружностью нужно что-нибудь, кроме некоторой снисходительности? Для этого иностранца будет много чести (она вдруг забыла о необыкновенных добродетелях француза), что вы вообще удостоите его своим знакомством. Этель, вспомните о нашем положении, подумайте о тех унижениях, ежедневных оскорблениях, обо всех тех мучениях, которые мы вынуждены сносить. Подумайте, как обрадуется ваш отец, когда узнает, что вы счастливо устроились, что вся семья обязана вам!
– Ни слова больше, мама, – сказала Этель, нежное сердце которой, так же как и гордость, было тронуто.
Бедное дитя, она слишком горячо любила отца, которого почти не знала.
– Я сделаю все возможное, чтобы вас порадовать, – сказала она покорно, сдерживая рыдания.
– Милое дитя! – воскликнула леди Дункан в полном восторге.
– Карета подана! – послышался из соседней комнаты голос слуги.
Леди Дункан величественно надела роскошное выездное манто. Этель, казавшаяся нежнее и белее жемчугов, перевитых у нее в волосах, набросила белоснежную накидку, в которой напоминала прекрасного лебедя; обе дамы сели в карету и отправились на бал.
Вскоре они добрались до парка Сент-Джеймс. На балу уже собралось много людей, но толкотни не было. Леди Темпль, украшенная великолепными драгоценностями, стояла наверху лестницы с высокомерным видом. При виде Этель ее деланная улыбка стала более сердечной.
– Моя дорогая! Вы просто красавица! – сказала она радостно, держа Этель за руку на некотором расстоянии от себя. – Вы божественны во всем белом! Настоящая жемчужина! Мы будем в голубом зале, – прибавила она, бросая выразительный взгляд на леди Дункан.
Последняя, взяв под руку лорда Темпля, направилась в голубой зал уверенной походкой матери, не сомневающейся в успехе своей дочери. Несколько молодых людей стояли группой недалеко от входа. Они с интересом рассматривали прибывающих; среди них был и Оливье Дерош.
– Действительно божественна… – повторил он негромко слова леди Темпль.
Он узнал в мисс Дункан ту прекрасную девушку, которую видел перед домом ювелира. Леди Темпль обернулась, точно ища кого-то, и, заметив мистера Дероша, сделала ему знак веером, чтобы он подошел. Молодой человек поспешно приблизился и почтительно поклонился.
– Вашу руку, мистер Дерош, проводите меня к одной из моих приятельниц. Я хочу вам кое-кого представить… Мистер Дерош – леди Дункан, – произнесла она спустя минуту. – Этель, представляю вам кавалера, у которого есть качество весьма редкое в наши дни: любовь к танцам и умение танцевать.
Мистер Дерош пригласил Этель на вальс и был записан в карманную книжку.
– Ах, – сказала ему леди Дункан в конце разговора, –