фронт), а также генерал—лейтенант А. И. Деникин (Юго—западный фронт). С этого времени генерал Корнилов и его сподвижники в глазах большинства патриотов России видится как народный герой, спаситель страны, на него стали возлагаться большие надежды.
Но даже их поистине героических усилий не хватило на то, чтобы остановить нарастающий в армии поток пораженческой пропаганды законспирированных большевистских агитаторов и членов Временного Правительства, пытающихся «заигрывать» с рядовыми и младшим командным составом во время своих редких поездок на передовую, сами испытывая, при этом, достаточно серьезный кризис. В итоге этот кризис вылился в вооруженную демонстрацию, которая проходила в Петрограде 3—4 июля 1917 года, с призывами к окончанию войны, передачи власти Советам и которую поддержали большевики. Разгон демонстрации войсками Временного Правительства был жесток и говорил об окончании двоевластия в России и поражение Советов, а партия большевиков вновь стала нелегальной.
Но в Восточной Пруссии об этих событиях практически ничего не знали…
***
Первое, что я сделал, это заказал с доставкой на дом канцелярские принадлежности, рыболовные снасти и большой чугунный казан на треноге, чтобы можно было его вешать над костром и готовить еду на природе.
Мои новые обязанности не представляли из себя что—то из ряда вон выходящее: бумаги, бумаги, бумаги… Пару раз я выходил на объекты строительства, чтобы формально убедиться в его объемах. К моим отчетам претензий не было, и уже к середине июля 1917 года моя деятельность приняла системный характер, благодаря чему я мог спокойно планировать свое свободное время на перспективу.
Я несколько раз, под различными предлогами, специально наведывался в контору Курта Фрика, чтобы изучить его распорядок работы и убедился, что он каждую субботу рано утром направляется на рыбалку на Шешупу. Учитывая это, а также зная место, где он любит ловить рыбу, я, в ночь с пятницы на субботу, с 28 на 29 июля, выдвинулся на речку, но остановился ниже того места, где обычно рыбачил Фрик, чтобы попасть ему на глаза, когда он утром пойдет на рыбалку.
С вечера я расставил донные удочки и закинул обычные. Очень быстро на последние я наловил десятка полтора карасей и окуней, освежевал их и приготовил к дальнейшему использованию. В ночь, где—то с 23 до 3 часов очень хорошо на донные шли лещи и карпы, вышло штук по пять. В общем, к четырем утра у меня все было готово для встречи архитектора…
Утро было прекрасно… Оно было не похоже на утро над Великим Доном, раскатистым, щебечущим и стрекочущим всей летающей своей июльской живностью, от птиц, до стрекоз и комаров, так характерных на Донских просторах… Оно было не похоже на утро над рекой Белой в Адыгее, мечущейся среди камней, обдающей холодом всех, кто к ней прикоснется… Оно было не похоже на утро над рекой Хмарой в Смоленской губернии, узкой, что можно перепрыгнуть, но быстрой, как будто сбежавшей с гор Кавказа…… Оно было не похоже