Димитрий, это ты… Не представляешь, как я уморился, разыскивая детей… Снег, вишь, выпал, а следочков нет…
– Каких ещё следочков?
– Я же толкую тебе – ребятишки пропали… Ни одного не осталось. Как такое возможно?
– Старик, ты в своём уме?
– А ты думаешь, старый Нилыч свихнулся… Да?.. Ну, а давно ли ты видел детей? Вот где сейчас твой сын? Чего молчишь?
Словно молния в злобе разделила Митю пополам – у мужчины засаднило в сердце. Руки его начали беспокойно мять одна другую.
– Нилыч, Христом богом прошу… Расскажи, что знаешь… Ведь вижу, что знаешь, – вскрикнул Митя, нащупывая, наконец, мобильник.
Вызов шёл, но сын не отвечал.
– Чего знаю-то? Только то, что слыхивал от других…
– Говори, Нилыч, ну давай же…
– Да не сбивай, и сам собьюсь… Крысолов пообещал бургомистру спасти город от крыс…
Задурил ветер, и старик замолчал, принюхиваясь к прорезавшейся серной вони.
– Продолжай, Нилыч!
– Ну, так вот… – зажал пальцами нос старик. – Когда крысолов заиграл на своей чёрной дудке, крысы, подманиваемые музыкой, потянулись к реке. А затем… Представляешь, случилось невообразимое: вся орда сама устремилась в прорубь да там и сгинула…
– Значит, он всё-таки избавил город от крыс?
– Как и обещал.
– А бургомистр заплатил? Не околпачил?
– Господин бургомистр пожелал отделаться одним золотым.
– И что крысолов?
– Не взял… Запахнулся в свой пёстрый плащ и удалился…
– Надо искать дудочника… Это он увёл наших детей.
– Но я не обнаружил их следов.
– Послушай меня, старик… Сыпь к бургомистру – пусть собирает горожан… А я займусь розыском… Не стой – сыпь!
2
Фонарёв выбрался из окрестностей сна в начале седьмого. Огляделся.
Клетчатый плед, принесённый Марусей, лежал подле кухонного дивана. Мужчина поднял плед и прибавил звук в радио.
– Вы слушали, – щебетала ведущая, – романс Сергея Рахманинова «Крысолов» на слова Валерия Брюсова, для голоса и фортепиано.
Воспоминание о нехорошем сне полоснуло Митю. Он крутил его так и эдак, пока умывался, брился, варил овсянку, завтракал, а потом и когда прогревал двигатель в «Газели». Всё бурчал: «Ерундейшая чепуха».
И вдруг вызлился:
«Сегодня День народного единства… Будь он неладен… До чего ж не люблю работать в праздники! Клиентов столько, что в голую горсть не сгребёшь…»
– Эх, уже и Бессону отстёгивать за ноябрь! Нет, не натаксую…
Воспоминание о крутоголовом негодяе, прозывавшемся Бессоном из-за пристрастия к фильмам французского режиссёра, страшно раздражило Митю. Чертыхаясь, он резко выжал сцепление, включил первую передачу и поехал со двора наматывать километры. «Может, работа всё-таки вынесет? – сам себя приободрял Фонарёв. – Выносила же раньше…»
Виднелся красный рассветный глаз солнца.
В витринах магазинов уже вздрагивали огни. А возле Казанского собора – суетня. Джипы-бегемоты, заполонившие прихрамовую