молочнолицая.
– Концерт, – добавила яркогубая.
– А что, не понравился?
– Прикалываешься, да?.. Какой-то пацан пиликал на флейте… Мы сразу свалили…
– Пацан? – перебила одна воструха другую. – Да это сын Зверькова, Кира Зверькова… Ну, самого богатого депутата гордумы. Поняла?
– И чё?
– И то… Такой пацан далеко пойдёт.
– Знаешь, и мы бы с деньгами пошли…
– Знаю, Солнце, знаю!.. Остановите нам на Гагарина… Мы пойдём…
Митя высадил галдевших вострух и почувствовал, что всё, чем он занимался два последних года, стало вдруг не его. Всё опало, отчудилось. Ни о чём он теперь не мог думать – просто ехал, полосуя тьму фарами.
3
Там и сям виднелись лужи, в них мрачно отражались серые дома, и поэтому Мите никак не верилось, что они покроются льдом в этот ноябрьский вечер. Мужчина закрыл «Газель» и оглянулся. Рябину возле подъезда обыскивал выскочивший вдруг из темноты ветер. Лужи морщились.
«Минус три обещают… Рябине солоно придётся… А впрочем, она же привычная к морозам…»
Фонарёв ёжась влетел в подъезд и чуть не натолкнулся на Марусину заведующую. Она глядела змеёй, выюркнувшей из-под ног змеелова.
– Здравствуйте, Олеся Анатольевна!
Перепёлкина что-то буркнула и резко качнулась к выходу.
«Вечные штучки и выверты… А ещё соседка! И как только с ней Маруся работает? Надо бы спросить…»
Мужчина выудил из почтового ящика платёжку и, рассмотрев «итого», выругался.
«Лишь на той неделе отопление дали, а уже две тысячи девятьсот…»
Полы в лифте были усеяны обломками гипсокартона и ещё чем-то хрустким.
– Высочкины всё ремонтируются… Хотя бы убрали за собой… Свиньи!
Митя зацепился взглядом за командирские часы с красными стрелками.
«Ого! Почти восемь».
Раздался покрик дверного звонка.
– Кто там?
– Марусь, это я.
Дверь отворилась.
– Ну, наконец-то… Мить, давай выпровоживай Дашку… – выпалила прямо с порога жена.
– Тише ты! – цыкнул Фонарёв. – Ещё обидится…
– Нет, пусть лучше я обижусь… Да?
– А сколько она у нас?
– Полдня… Разве в гости так ходят?
– Она же дитё… Не понимает.
– И родители не понимают?
– А что родители? Ты же знаешь, Дашкина мать – проводница… С поезда почти не слезает… Отец её, он это… В моей бывшей бригаде служит – механиком-водителем, кажется…
– Эта Даша Ролик – явная плутня, – не унималась Маруся.
– Ерундейшая чепуха! Дитё есть дитё… Ей хорошо здесь, поэтому-то она домой и не торопится.
Женщина, натолкнувшись на неожиданный довод, замолчала.
– Говорила ли ты Лёшке с Дашей, когда им разбегаться?
– Я ж не думала, что так всё будет…
– Короче, в другой раз говори… Вырабатывай командный голос…
Митя стянул берцы и пошёл в комнату сына.
– Привет, молодёжь!
– Здрасте,