он.
– Да, черный, – ответил Гордон.
– Немногие делают такие фотографии, – начал Фогель, – и, судя по тому, что вы мне рассказали, возможен только один вариант.
– Я вас слушаю.
– Грязный похотливый старикашка, каких свет не видывал.
– Боюсь, этого маловато, – заметил Гордон.
– Его зовут Шкублич, Ижо Шкублич.
– И где обитает этот Шкублич?
– На Арадской улице, недалеко от площади Гитлера.
– Я могу на вас сослаться? – спросил Гордон.
– Можете ссылаться, но от этого будет только хуже.
Официант принес два кофе и коньяк. Гордон собрался снять пиджак, но Фогель шустро подвинул к себе чашку, вылил в нее коньяк, затем в три глотка выпил все до дна.
– Вы сейчас в редакцию? – Фогель вскочил.
– Нет, позже. Сначала взгляну на Шкублича.
– Он вам не понравится, но взгляните, раз уж так хочется.
Гордон хорошо знал кольцевую площадь Кёрёнд и ее окрестности, Мор проживал как раз по соседству. У Гордона язык не поворачивался называть Кёрёнд площадью Гитлера.[7]
– Если площадь в форме кольца, то называть ее можно не иначе, как Кёрёнд, и только, – многократно повторял он Кристине.
Это была даже не площадь. И уж тем более не площадь Адольфа Гитлера. Гордон где-то слышал, что Октогон планируют переименовать в площадь Муссолини. Репортер только покачал головой и направился в сторону Арадской улицы. Прежде чем свернуть на улицу Синеи, Гордон бросил взгляд на балконную дверь второго этажа одного из домов на Кёрёнде. Дверь была закрыта. На обратном пути проверит еще раз, к тому времени Мор уже должен вернуться домой.
Дом искать не пришлось, Гордон точно знал, о каком здании идет речь. Пятно позора Арадской улицы, шестиэтажный доходный дом с осыпающейся штукатуркой, пропахшим мочой подъездом, голодными, грязными псами, бродящими по внутреннему двору, и общим балконом. Раньше, проходя мимо этого дома, Гордон каждый раз переходил на противоположную сторону улицы.
Гордон перешагнул через лужу, вода в которой, по-видимому, служила для стирки, и отправился по лестнице на шестой этаж. На одном этаже кто-то кричал, на другом грызлись собаки, на третьем двое детей постарше избивали младшего. На шестом этаже Гордон проверил все квартиры, выходившие на общий балкон, но ни на одной двери имени Шкублича не было. В конце концов Гордон постучался в окно, из которого шел запах зажарки. Женщина в платке – возраст ее было трудно определить – отодвинула занавеску.
– Что надо? – спросила она, демонстрируя беззубый рот.
– Я ищу Шкублича, – ответил Гордон.
– Ищите сколько хотите, я не знаю, кто это.
– Он, я так понимаю, живет где-то здесь.
– Я такого не знаю. – Женщина покачала головой и задвинула занавеску. Гордон полез в карман, достал монетку в два пенгё и постучался еще раз.
– Что надо?
– Смотрите, что я нашел у вас под окном. – Гордон открыл ладонь и показал монетку. Женщина к ней потянулась, но Гордон отдернул руку.
– Как вы сказали? – Женщина посмотрела на него.
– Шкублич.
– А! Это совсем другое дело.