текут»
Неплохой перевод, в отличие многих других, но не вполне соответствует громадному смыслу, – своим, надеюсь, добился соответствия (только не понимаю сам вполне значение архаичного слова «дебелый» – его помню из «Тараса Бульбы» Гоголя: в сцене битвы козаков с поляками, Гоголь почти речитативом перечисляет сраженных козаков, и в том числе «… дебелый был козак Григорий Нечипоренко…», в смысле не только достойный (кое понятие включает значение и не совсем приятное, – с достоянием, то есть богатый), но еще и сильный, храбрый, закаленный ветеран схваток с поляками, – в моем переводе в размер вмещается вполне и понятие «достойных» (мужей), – но «дебелых» шире по значению и по необходимости достаточно архаично: пришла пора вспоминать и вдохновляться достойными деяниями предков…
В числе которых, несомненно самые великие те, которые отстоят от нас не далее столетия… Я положил его одним из эпиграфов к будущей о революции поэме (не сочинилась до сих пор, не нашло, отвлекаемое настоящими грандиозными переменами, да и преклонных годов наступлением необходимое вдохновение (и надобен хоть малый успех), – но вразбивку уже есть во многих местах моей поздней и уже четырехлетней поэзии, – выпущу вот общий сборник избранных стихов (но прежде этот сборник), взвесится в памяти всё, историософски-поэтически переработанное за эти четыре года, – и, позволит возраст, таки сочинится эта «Поэма о Ленине» —долг мой перед жизнью последний: до этого нельзя мне умереть)…
ЧЭНЬ ЦЗЫАН (661 – 702)
Край родной мой далеко,
за долиною великой, за большой рекой
Солнце садится, иду один
с границы дальней от варваров диких
где ветер резкий в клочья рвет туман,
где лес дремучий на крутых горах
Мне сердце гложет черная тоска,
кричат в ночи прежалобно макаки
ЛО БИНЬВАН (640 – 684?)
Следующее стихотворение знаменито, и знал его в переводе еще Ломоносова
«Когда я в осеннее утро,
узник с далекого юга,
слушаю пенье цикады, —
думы меня терзают.
Цикада, скажи, зачем ты
ко мне под окно прилетела!
Зачем ты напевом грустным
тревожишь меня, седого?
Роса твои крылья смочила,
они тяжелы для полета,
и сильный пронзительный ветер
твой голос легко заглушает.
Никто в этом мире грязном
в твою чистоту не поверит,
хоть ты и поешь свои песни
от самого чистого сердца»,
известно мне с молодости, и вот в старости дерзаю состязаться:
Узник с отрадного юга,
в это осеннее утро
слышу я скрип цикады —
мрачные мысли меня глодают
Зачем ты, цикада, сюда,
к темнице моей подлетела?
Зачем ты печальным пеньем
тревожишь прошедшего тени?
В росе твои крылья легкие
пока не способны к полету,
и твой голосок едва слышен
при ветра пустынного свисте…
Поешь ты совсем не хитро, —
просохнет