сжал губы:
– Откуда ты…
– Вы ее стащили у меня на глазах.
– Да ты, я чую, везде пролезешь.
– А ты любитель подраться. Я видела. Тебе же не придет в голову сделать какую-нибудь глупость в отместку? Если начнешь тыкать ножами всех подряд…
– Я не тыкаю людей ножами, Искра, – сказал Саф, – если только они не собираются ткнуть меня.
– Хорошо, – тихо выдохнула она с облегчением. – Я тоже.
Саф рассмеялся мягким смешком, который делался все громче и громче, пока Биттерблу не заулыбалась тоже. Из щели между ставнями сочился серый свет, в котором проступали очертания всего вокруг: столов, заваленных бумагой; вертикальных стоек со странными цилиндрическими креплениями; огромного сооружения в середине комнаты, похожего на спящий корабль, подымающийся из воды. Местами оно тускло поблескивало, словно было отчасти сделано из металла.
– Что это за штука? – спросила она, ткнув в него пальцем. – Печатный станок Тедди?
– Пекари принимаются за работу еще затемно, – заметил Саф, игнорируя вопрос. – Ты сегодня утром опоздаешь, Искра, и у королевы на завтрак не будет пышных булочек.
– Не скучновато тебе заниматься честным трудом лавочника после жизни на море?
– Ты, должно быть, устала, – сказал он услужливо. – Я провожу тебя до дома.
Биттерблу нашла какое-то извращенное утешение в том, что он настолько ей не доверяет.
– Ладно, – согласилась она. – Только давай сначала проведаем Тедди.
Она оттолкнулась от стены и двинулась за Сафом в комнату, едва переставляя отяжелевшие ноги и пытаясь не зевать. День обещал быть длинным.
Они брели по улицам к замку, и Биттерблу радовалась, что Саф, похоже, не настроен беседовать. В утреннем свете ей бросилось в глаза, какое ясное у него лицо, как пружинисто движутся руки на широких, крепких плечах. «Он, наверное, за одну ночь высыпается лучше, чем я за неделю, – угрюмо подумала Биттерблу. – Наверное, возвращается домой после ночных похождений и дрыхнет до заката следующего дня. Преступникам нет нужды просыпаться в шесть, чтобы в семь уже подписывать хартии».
Вдруг Саф принялся яростно тереть голову, так что волосы встали дыбом, будто перья вспугнутой речной птицы. Потом он пробормотал себе под нос что-то печально-сердитое. Ее досада рассеялась. Вспомнилось: когда они зашли к Тедди, он выглядел едва лучше мертвеца – лицо было как маска, губы посинели. У рта Мадлен засела мрачная складка.
– Саф, – окликнула Биттерблу, останавливая его. – Прошу, отдохни сегодня, сколько сумеешь. Если хочешь быть полезным Тедди, нужно и себя поберечь.
Он улыбнулся уголком рта.
– У меня не особенно большой опыт общения с матерями, Искра, но это прозвучало очень по-матерински.
При свете дня пурпур в одном его глазу приобретал мягкий красноватый отлив. Цвет другого был столь же нежным и глубоким, но – пурпурно-синим.
Дядя как-то подарил ей ожерелье с камнем такого сине-фиолетового оттенка. При свете