желтые зубы, сидела ненастоящая пластмассовая обезьяна.
Заметив вошедших, хозяин кабинета засуетился и бросил лейку. Он сделал быстрый приглашающий жест рукой, начал торопливо сгребать разложенные на столе бумаги и как попало засовывать их в потертый кожаный портфель, который валялся тут же.
– Удивительный бедлам, – жалобно сказал он, будто кто-то в его отсутствие тайно проник к нему в кабинет и, по вредности характера, нарочно навел этот ужасающий беспорядок.
Впрочем, он был самокритичен.
– Все от моей работоспособности, – смущенно признался он. – Все делаю что-то, делаю… А потом приходится устранять последствия этой бурной деятельности. Вот когда ничего не делаешь, тогда и полный порядок, – сделал он удивительный вывод. – Такой вот вечный круговорот бумаг в природе.
Он сунул незакрытый портфель под стол и, наконец-то, обратил к посетителям лицо, изрезанное лучистыми морщинами возле глаз. По таким морщинам обычно легко можно распознать смешливого человека.
Стас с Лизой присели. Старик, положив впереди себя руки, сцепленные в замок, с ожиданием уставился на них.
– Моя фамилия Панев, я психиатр. Слушаю вас.
– Нет, это мы вас слушаем, – сказала Лиза. – Нас направили на консультацию, которую, как нам сказали, вы должны нам дать. Но которая нам совершенно не нужна.
– А я не уверен, – ласково проворковал психиатр. – Не уверен…
– Мы не собираемся мириться, – предупредила Лиза.
– Отлично, – откликнулся он. – Если вы не собираетесь мириться, никто не вправе вас заставить.
Он был того неопределенного пожилого возраста, когда человеку с одинаковым успехом можно дать и шестьдесят с хвостиком, и все восемьдесят. Видавший виды мешковатый костюм находился в явном противоречии с белоснежной, тщательно отутюженной белой рубашкой. Неопределенного цвета галстук, завязанный неаккуратным узлом, съехал набок. Вполне возможно, если бы он не пытался ежесекундно его поправить, тот выглядел бы вполне прилично. «Такой вот круговорот…», – подумала Лиза.
– Значит, вы, молодые люди, решили развестись? – довольно весело спросил Панев.
– Ну, не пожениться же, – не скрывая иронии, которая так и норовила перейти в сарказм, сказала Лиза.
– А! Я так и думал, – обтекаемо сказал психиатр, которому почему-то понравилась реакция Лизы.
Лиза закатила глаза и решила сидеть молчаливым истуканом, пока «консультация» не будет окончена.
– Я рад, – неожиданно сказал он.
Лиза воззрилась на него с подозрительным изумлением. Общепризнанное мнение, что развод, даже чужой – не то событие, по поводу которой принято выражать открытую радость. Через минуту ее осенило, что сидящий перед ней человек – психиатр, а потому, услышав о непреклонности решения пары расторгнуть брак, будет стараться заставить изменить это решение всякими запутанными и обманными способами.
– Вы не ожидали этого услышать, верно? – сказал он, блеснув в сторону Лизы и Стаса глазами, в которых ясно просматривалась хитреца.
– Мне