внимать богомерзким речам, впуская гниль лжи в душу? – уточнил из-за спины жрец.
– Интересно, – хмыкнул воин. – Дорогу скоротать под занятные заморские байки. А мимоходом посмотреть, ради чего нынче простые люди жизнью рискуют. Договорились?
Крестьяне у ворот не успели толком разбежаться да и не слишком старались – притиснулись, хмуря брови, к тыну. Тем не менее Айнар со странной компанией миновал их словно пустое место, шагом. Дворянин даже не глянул на глухо ворчавшую чернь, чем, похоже, осадил противников пуще меча.
Ориема на муле тоже пытался сохранить надменный вид, однако, задрав нос, все-таки не забывал поторапливаться за хозяином. Подавно не волновало внешнее Халаса – он схватился за стременной ремень Айнара с жадностью отчаяния. Не секрет, что именно чужеземцу больше других доставалось враждебных взглядов и шепотков. И если редкий герой осмелился бы кинуть камень в благородного воина, то горе-проповедника от расправы оберегал исключительно грозный спутник. Потому-то Халас не сразу сообразил, о чем речь, когда Айнар наклонился к нему:
– Ну, я слушаю насчет Богов, любезный.
– Богов?.. Ах, Богов… Недалеко еще ушли… Нет никаких Богов, господин. Вернее есть, разумеется, но единственный – величайший создатель сущего, породитель мира, владыка и опекун всего! Мы чаще называем его Единым Творцом, хотя даже бессчетное множество имен не в силах полностью отразить величие истинного Бога.
– Ишь ты. Единый… – усмехнулся воин. – А куда же деть нашу толпу Небожителей?
– То, что непросвещенные народы привыкли нарекать богами, на деле являет собой либо мелких духов, обычно адского происхождения, либо – реже – многообразные ипостаси того же Творца. Лишенному прозрения разуму сложно ощутить общность виденных ипостасей, легче приписать каждую отдельной сущности. Понадобились века, чтобы исправить… Спаси Господь, они преследуют нас!
По примеру иноземца Айнар оглянулся на дорогу.
– Пусть преследуют. Терпения не напасут пехом гнать, а мы ходу прибавим… Выдержишь?
– Не сомневайтесь, – заверил Халас, трогаясь бегом. Ноги он едва успевал передвигать – вероятно, из-за субтильности или недавних побоев – но за стремя цеплялся крепко.
Оторваться от погони удалось. Почти милю сзади клубилось, отставая, пыльное облако, после оно пропало совсем – рассвирепевшее простонародье осознало тщетность своих усилий.
Гораздо хуже складывались дела с рассказом. Когда устроили привал, на Халаса жалко было смотреть – обливавшийся потом, он шатался и судорожно хватал ртом воздух. Естественно, это не могло не отразиться на качестве повествования. Айнар, впрочем, не досадовал: что-то он понял из обрывочных фраз задыхающегося спутника, что-то вспомнил из ранее слышанного. Да и ничего особо потрясающего в речах бродячего проповедника не прозвучало. Занятно, необычно, изложено с большим, искренним жаром… но не потрясающе. Или Айнар с возрастом стал таким толстокожим? Ну, один Бог вместо дюжины.