Омут. Литтмегалина

промямлил Матиуш, отводя взгляд.

      – Киношник вернулся? – перебил я его.

      – Да, – неохотно подтвердил Матиуш.

      – Сколько на этот раз?

      – Молодая пара. Семья с ребенком. Все в один день.

      – И как долго он продолжит убивать?

      – Мы пытаемся остановить его.

      – Поэтому ты отсылаешь меня, Матиуш? – осведомился я, – Чтобы я не вмешивался в расследование?

      – Существует одна веская причина, по которой тебе не позволено участвовать.

      – Даже две. Мой отец. Моя мать.

      – Ты знаешь правила. Никакой личной вовлеченности в следствие.

      Что может быть более личным, чем месть. Когда я только заступил на свою должность в СЛ, мною владела юношеская убежденность, что однажды я заставлю убийцу моих родителей понести наказание. В последующие годы не всегда успешной работы моя наивность сползала с меня, как кожа с линяющей змеи. В итоге от меня остался один скелет.

      – Впрочем, какая разница, – горько бросил я, – Вы ничего не добьетесь. Он недостижим.

      – У тебя упаднические настроения, Делеф. Видимо, тебе действительно необходим дополнительный отдых.

      – А что, я не прав? Посмотри, что происходит в последнее время. На каждое чудовище, что мы одолели днем, за ночь нарождается три новых.

      – Серебряная Лисица справлялась в течение многих веков и…

      – Она не справлялась. У нас просто нет ресурсов. От вычерпывания моря ложками оно не уменьшается.

      – Делеф…

      – Сознайся себе. У нас нет контроля над этой страной. Наша деятельность практически ничего не меняет. Она бессмысленна.

      – Делеф, я понимаю, что тебе не хочется ехать. Но это уже чересчур. Возьми себя в руки. Сконцентрируйся. Поезжай и выполни свою работу.

      Я кивнул, без энтузиазма признавая его правоту.

      Матиуш передал мне материалы по делу, и мы обсуждали их некоторое время. В моей груди не таял ком льда. Нет, я стремился избежать этой поездки вовсе не по причине моего скверного физического состояния, или паршивого ментального. Пожалуй, я определю свои ощущения как дурное предчувствие.

      Поколебавшись, я все же высказал свои опасения Матиушу. Он рассмеялся и ответил, что я проникся мистикой. Я спросил его, как в моем случае не проникнуться мистикой. Матиуш запнулся. Я попытался объяснить ему (он идиот, но неплохой парень): от меня отвернулась удача, меня одолела апатия. Иногда мне ничего не хочется знать, не нырять снова и снова в эту воду, она слишком глубока для меня. Хочу просто жить в неведении, как все – это понятно? Меня сорвало.