часть туловища были раздавлены, только задняя лапа судорожно тряслась мелкой дрожью.
– Ну, зато умерла быстро, жаловаться не на что, – сказал водитель и сплюнул на асфальт.
Саша отошел в сторону и закурил. Он посмотрел вниз – они остановились далеко от Сочи, у самого начала горной дороги: перед ним раскинулась пустошь с редкими белыми и розовыми домами высотой в несколько этажей, а чуть дальше сверкало море. Саша скучал по нему – когда он долго не отдыхал, то посреди дня прямо в офисе или дома мог начать представлять, будто за окном блестят волны, а в небе кружат чайки, перекрикивая друг друга. Теплый воздух медленно наполнял легкие. От этого убедительного миража на секунду ему становилось спокойно, словно он переносился в укромный мир, недосягаемый для всех остальных.
Становилось по-настоящему жарко. Он представил, как через какое-то время на теле кошки появятся мухи, черви, и оно окончательно перестанет напоминать само себя – живое существо, которым было недавно. Стоило убрать ее с дороги, но при мысли, что нужно будет дотронуться до мертвого тела, у него скрутило живот.
Через несколько часов таксист привез Сашу по нужному адресу – он высадил его у трехэтажного старого дома. Судя по колоннам и остаткам лепнины, дом был построен еще до революции. Лифта в нем не было, однако полукруглая каменная лестница впечатляла. Закрыв за собой тяжелую музейную дверь, Саша сразу услышал эхо от колес чемодана и собственных шагов. Во всем доме насчитывалось не более двух десятков квартир, и, если верить окружающей тишине, здесь мало кто жил. Дойдя до третьего этажа, он прошел по небольшому коридору, выложенному рассыпающимся деревянным паркетом, и уткнулся в железную дверь – девятнадцатый номер, его.
В большой трехкомнатной квартире с высокими потолками было мало мебели, и от этого она казалась еще просторнее. Оставив чемодан в холле, Саша бегло осмотрел комнаты: везде мягко скрипели полы, везде были поклеены светлые бежевые обои с тонким цветочным узором. Как раз перед отъездом Саши мама рассказала ему, как получилось, что Валя, сестра бабушки, осела здесь, недалеко от Сочи, а не осталась в Москве. В середине тридцатых они переехали в столицу из деревни под Кемеровом: девушки были совсем молодыми, когда у них умерли отец с матерью, и родственники посоветовали им отправиться в Москву. По приезде в город они работали кем придется, на заводах и швейных фабриках, и быстро вышли замуж перед самой войной. Мужей отправили на фронт, но оба чудом выжили и вернулись обратно: один целым и невредимым, а второй – без ноги. Это был Валин муж.
Едва ли не прямиком из Германии благодарное руководство страны хотело отправить его умирать то ли на Соловки, то ли на Валаам, но в последний момент как будто бы кто-то его пожалел и отпустил на время домой. До Москвы он добирался долго и через силу, ему было стыдно показаться жене в таком виде. Он был красивым вихрастым парнем, крепким, а теперь что? Через неделю после того, как он появился дома – и как счастливая Валя усадила его за