манускриптов. Аэлис смотрела на них, не зная, что сказать. Её желудок, лишённый пищи с прошлого вечера, решил самостоятельно высказаться, и громкое бурчание раздалось под сводами зала. Монахов такое явное проявление человеческой слабости заставило залиться краской, а двое самых старых постарались спрятать улыбку. Лицо Аэлис тоже стало малиновым. В таком положении их застал Рауль.
– Госпожа, я могу проводить вас в столовую мирских братьев, – тихо пробормотал он за её спиной.
– Спасибо, – благоразумно ответила она.
Уничтожив большой ломоть хлеба, пропитанного мёдом и кружку козьего молока, Аэлис обрела голос:
– Чем закончилось путешествие? Я ведь почти ничего не помню, – усмехнулась она.
Монах посмотрел на неё искоса, как будто боясь, что её белая кожа произведёт на него слишком сильное впечатление.
– Мы погрузили вас на моего коня, после того как вы… ослабели. Потом скакали без остановки, пока не прибыли в монастырь. Аббат велел мне стеречь вас, пока он не сможет с вами поговорить. Он занят делами Мон-Фруа; здесь ничего не делается без его советов и указаний.
Аэлис смотрела на новиция. Он только что произнёс самую длинную фразу, которую она от него слышала за всё время знакомства. Она с любопытством рассматривала ссадины на его лице, следы вчерашней стычки, и спрашивала себя, что заставило его прийти к ним на помощь. Но прежде – самое главное.
– Как себя чувствовал мой отец? Вы сказали, он выживет.
– Вчера он ещё был жив, хотя едва дышал. Всё зависит от того, насколько быстро его привезли в Сент-Нуар и хорошо ли там о нём заботятся.
– В том, что привезли его быстро, мы можем не сомневаться. Озэр, если надо, пролетит над горами, – воскликнула Аэлис, не задумываясь. Она сама удивилась собственной уверенности, но у неё не возникало ни малейшего сомнения, что так и будет.
Лицо Рауля окаменело. Он сказал:
– Вы забыли, что капитан Озэр везёт раненых, и, как бы ему ни хотелось взлететь, у него камень на шее. Мы договорились, что, как только они прибудут, пришлют нам весточку.
Их разговор был прерван появлением двоих мирских братьев, возвращавшихся с реки и из ближайших мастерских. Они несли овечьи кожи, ещё пахнущие известью, готовые для раскроя, чтобы стать страницами новых манускриптов, и большой тюк только что выстиранных зольным мылом ряс. На их лицах отразилось удивление, когда они увидели женщину в своей трапезной, но Рауль был одним из приближённых аббата, и мирские братья удалились, не сказав ни слова. Аэлис поняла, что её присутствие – исключительный случай в жизни монастыря, и приняла решение. Ей не хотелось чтобы из-за помощи, которую аббат оказывал отцу, у него были неприятности. Она вышла из трапезной в узкий коридор, который соединял помещения, предназначенные для мирских братьев и внутренний двор. Надо попросить у аббата коня и вернуться в Сент-Нуар одной. Рауль шёл за ней.
– Госпожа, не знаю, куда вы идёте,