на майора. – У тебя очень ярко выражено чувство справедливости. Ты бы хотел изменить мир. Мы все хотели бы. Но! Этого нельзя добиться террором. Так ты сделаешь только хуже. Подумай! Если убить убийцу, станет ли убийц меньше?
Полминуты молчания.
– Фред? Я тебя убедил?
– Нет! – раздалось из темноты. Но теперь это было не агрессивное «нет», а другое, громкое лишь потому, что у Фреда не было мегафона и приходилось кричать через открытую дверь. У Лизы отлегло от сердца – Фред согласился. Хоть в чём-то. Это было всё равно что расколоть вековой лёд. Пусть он и кричал «нет», интонация говорила «да».
– Фред, ты позволишь аккуратно снять с тебя нитроглицерин, притом, что ты не будешь двигаться и не причинишь вреда людям?
– Да!
Первым делом, вывели заложников. Затем, команда сапёров, медленно сняла с Берроу взрывчатку. На это ушло полчаса. Фредди, как и обещал, ни разу не шелохнулся.
– Чак, я прошу тебя, – Лиза не ожидала, что расплачется, и уткнулась лицом в грудь майора Хэммона. – Избавь меня от него. Хоть на какое-то время. В тюрьму или в психушку. Я устала! – она вытерла слёзы и посмотрела ему в глаза. – Я устала.
Майор Хэммон кивнул.
Прошло восемь лет. Осень только принимала эстафету, а дух ледника, что царствовал в этих землях двадцать тысяч назад, уже намекал на скорые холода.
Фред Берроу, в чёрной ветровке, медленно и безразлично ко всему шёл по улице квартала Джейн энд Финч, глядя себе под ноги. Справа от него стояли частные жилые дома. Слева раскинулся пустующий парк. Над головой нависали провода электропередач. Этим утром для Фреда закончился двенадцатичасовой допрос в отделе по борьбе с наркотиками. Не торопясь домой, он медленно брёл по знакомой улице, едва переставляя ноги и мечтая о пачке сигарет.
За плечами у Берроу были пять лет принудительного лечения, два года тюрьмы за торговлю марихуаной, до того, как её легализовали, и год шатания без дела. Больше у него не было ничего, кроме тесной квартирки в пятиэтажке и мачехи Элизабет Стоунер, которую он тихо ненавидел, что впрочем не мешало Фреду брать у неё деньги. Последние несколько лет изменили его. Этой весной Фреду исполнилось двадцать три. Для него эта цифра ничего не значила, как не значила и сама жизнь. Его взгляд потух. Исчезло стремление к бунту. Лицо Фреда посерело, пожелтели ногти, посерели зубы.
– Тебе чего здесь надо, ублюдок? А ну, вали отсюда! – кинул ему чёрный мальчишка на велосипеде.
Ещё пару лет назад, такие слова могли вывести Фреда из себя. Теперь же в нём прогорело то чувство, что вызывало ярость. Берроу остановился и выпил пенного из мятой банки, игнорируя пацана. Банку он бросил на тротуар и оглянулся, чтобы показать мальчишке неприличный жест, но тот успел куда-то скрыться.
– Вар, – произнёс одними губами Фред. – Вар арса́н, – горько усмехнулся. Иногда ему на ум приходили слова, наподобие этих, значения которых он не понимал.
Шаркнув ногой по асфальту, Берроу двинулся дальше, хотя