в том, – наконец начал он. – Что многим дан магический дар, таких людей мы называем эве́ллимами. Все эти названия, а они тебя бесспорно интересуют, даны нам на языке одного человека, о котором сейчас нет времени говорить, но, придёт время, и ты всё равно узнаешь о нём. Он назвал все реки, все горы, леса, королевства в Эвени Лумм и дал нам имена, которые олицетворяют нас. Но значения всех этих слов известны лишь ему одному. Но не будем вдаваться во все подробности этого дела, как я говорил, придёт время, и ты сам всё узнаешь.
Есть ещё одна вещь, которую эвеллимы хранят так же, как и своё имя. Это илмар, – тут он открыл свою маленькую сумочку и достал оттуда небольшой пузырёк с водой, отливающей сиреневым цветом, в которой рос цветок нежно-коралловой, почти белой азалии с перевязанным стеблем в том месте, где начиналось горлышко флакона, чтобы содержимое не расплескалось. – Это азалия – мой илмар. Она стоит в этой воде, потому что та может поддерживать её жизнь вечно и не даёт цветку увянуть. Илмар обладает целительной силой и может излечивать любые, даже самые тяжкие раны и все болезни, поэтому эвеллимы всегда носят его с собой. Однажды он спас мне жизнь: я был тяжело ранен водяным червем, что не мог даже пошевелиться и дотянуться до моего флакона с илмаром. Но мне помог Деккельти, я до сих пор в большом долгу перед ним. Он достал мой пузырёк, вынул оттуда цветок и дал его мне. Все мои раны затянулись мгновенно, впрочем, это длинная история. Ещё следует отметить, что в Эвени Лумм много и тех растений, которых здесь просто не существует, но илмарами они становиться не могут. Об этом довольно.
Сама жизнь в Эвени Лумм не похожа на сегодняшний мир здесь: у нас нет электричества, мы не строим небоскрёбов, машин, носим одежды из своих собственных растений, поём свои песни на своих инструментах, едим сваю еду из своих продуктов (хотя некоторые фрукты, ягоды и прочее такие же, как здесь), – в общем, всё делаем по- своему. Пожалуй, главное, что можно сказать об Эвени Лумм – мы сами создаём себе мир, не забывая о том, что создано для нас.
– Я удовлетворил тебя ответом? – сказал Эманэ после некоторого молчания. – Я бы рассказал тебе больше, если бы нас не поджимало время, ведь уже темно.
– Да, – произнёс Саймон еле слышно. Он думал о том, что он будет в том мире совершенно ненужным, что он не достоин будет зваться другим именем, или имя это буде содержания «обманщик», «лгун», «чужой» или что-то вроде того. Им овладело отчаяние: он не знал, правильно ли поступает и как нужно было бы поступить в такой ситуации.
– А сейчас нам действительно пора идти, мы здесь и так задержались дольше, чем планировали, – поторапливал Деккельти. – У тебя, Саймон, ещё будет время все узнать. Нужно уходить отсюда.
– Я под домашним арестом, через главный вход нам не пройти, – объяснил Саймон.
– Есть какой-нибудь другой ход? – спросил Эманэ немного взволнованно.
– Нет, но можно пролезть в окно. – предложил мальчик.
– Отлично, – засмеялся Деккельти.
Саймон