через ступеньки, спотыкаясь и падая, судорожно хватаясь за перила, извиняясь перед встречными, плача и выкрикивая: «Не извольте сумлеваться!» Услышав грохот, ознаменовавший захлопнувшуюся дверь в парадной, де Конн с легкостью актера сменил гневное выражение лица на умиротворенное.
– Климентий Ярославич, – обернулся он к дворецкому, – готов ли ужин?
– Да, ваша честь.
– Пригласите к столу Мариам, я буду через пять минут… Охос, еще что-нибудь… срочное?
– Завтра, к семи утра, вас ждет господин Краюшкин для осмотра дома, в коем проживал покойный граф Димитров.
– Кто этот Краюшкин?
– Клерк графа, его стряпчий и душеприказчик, – Охос привстал на носочках, скрипнув новыми туфлями. – Как мне сообщили в городском ведомстве, умерший оставил ему наказ: двери в дом заколотить, даже если тот перейдет в казенное имущество.
– Это как же это понимать?
Охос сжал губы в трубочку и сконфуженно хлопнул глазами.
– Ам… Дом собираются сносить, ваше сиятельство… но в него никого не впускают… кроме тех, кто был указан графом в завещании…
Неужели граф Димитров указал имя Авада де Конна перед смертью?! Маркиз ничего не сказал, но едва заметно кивнул. На сегодняшний день его интерес к дому, в котором жил убийца семьи, вызывался лишь единственной причиной. Нет, не желанием сделать подарок невесте, выкупив дом ее отца из государственной казны. Он хотел только одного – покопаться в прошлом графа и по возможности выудить имена его подручных. Потому-то дело было секретное, и он не стал вдаваться в подробности столь странного завещания.
– Завтра утром, после посещения дома Димитрова, я должен навестить одну купеческую семью, по просьбе нашего врача Тилькова, – произнес маркиз. – Мне понадобится одежда попроще… скажем, сельского… нет, лучше голландского врача.
Глава 5. Приворот
Пансион Камышева
– Растущая Луна покровительствует гаданию!
Низкий, скрипящий голос цыганки по имени Шилаба и горький дым от ее трубки грубо вытеснили очаровательную безмятежность из будуара графини Алены. Она пригласила гадалку не просто из любопытства, но от нараставшей тревоги о женихе, пусть неясного и возможно беспочвенного, но все же беспокойства… Как ни говори, она плохо знала маркиза де Конна. Влюбилась за какие-нибудь две недели, но ни о прошлом его, ни о настоящем так толком и не ведала. А цыганка, здешняя котельщица, славилась и тем, что могла не только о людях по руке да картам рассказать, но и милого приворожить, обратно вернуть.
Шилаба долго готовилась к гаданию. Она вывела треугольник на полу расплавленным воском свечи, мелом начертила непонятные знаки по трем его граням, углем обвела все эти узоры в круг, перетасовывала карты и, раскидывая их по сторонам фигуры, поморщила крючковатый нос. Многочисленные браслеты на ее руках резали воздух тонким лихорадочным перезвоном, одежда пахла костром, а глаза мерцали, как задорные ночные огоньки.
– Как зовут