голос Пола:
– Чёрт…
– Что? – Брет хватает Гарольда за руку, которая сжимает рычаг переключения скоростей. – Что случилось, Город, черт, Гарольд? Что произошло?
– Там… – Пол испуганно указывает на возвышение посреди дороги.
Тёмный неясный силуэт.
Фары не могут дать нужной чёткости, чтобы понять, что это такое. Ночь пожирает лучи света чернильным туманом.
Гарольд сидит молча, не шевелится. Он в трансе, как при прослушивании «Столкновения» с Норой Эмес. Проходит ещё несколько долгих секунд, прежде чем Маринвилл поворачивается к Брету. Под слабым отблеском фар виднеется его искорёженное тенями лицо, на губах ухмылка – или тени лепят ухмылку.
– Оленьи рога мертвы.
– Что за?.. – Брету либо послышалось, либо сон ещё не окончательно отпустил его в реальность. – Что ты несёшь? – Он наклоняется к Гарольду.
– Оленёнок, – повторяет Гарольд. – Я сбил оленёнка.
Брет смотрит на освещённое полотно асфальта. Теперь бесформенный холмик, возвышающийся над дорогой, обретает безобидные очертания.
– Отлично, Гарольд, – выдыхает с заднего сиденья Пол. – Вяленой оленины нам не хватало. – Раздражённо, но облегчённо: – Охотник херов.
Гарольд молчит. Он открывает дверь, выходит из машины и направляется к туше животного, останавливается перед ней и опускается на колени.
– Придурок, – шепчет Пол, – а что если он не разглядел и оленёнок окажется кабаном? Или хуже – медведем, например. Маленький, но медведь.
– Ещё не совсем мёртвый медведь, – заканчивает его мысль Брет.
Оба выскакивают из машины и бегут к Гарольду. Останавливаются. Оленёнок. Мёртвый олененок не больше полутора метра в длину, морда разбита, смята в гармошку, как консервная банка. Над мордой угадываются десятисантиметровые рожки. Передние ноги сломаны и вывернуты под неестественным углом, шерсть на шее влажная – из раны льётся кровь. Тело животного уже утопает в багровой жиже.
– Гарольд, ты как? – Брет кладёт руку ему на плечо. – Всё в порядке?
Он не ощущает под рукой ни дрожи, ни пота, ни страха – ничего, кроме материи от Bill Blass и тишины.
– Гарольд?
Стоя на коленях, тот молча гладит мёртвое животное. Это трудно объяснить, но в движениях Маринвилла чувствуется благодарность и уважение.
– А что ему станется? – возмущённо спрашивает Пол, подтверждая осязание Брета. – Сшиб зверушку, чуть не улетел в кювет, помял бампер твоего джипа, а теперь наслаждается плодами охоты. Буффало Билл[13] ждёт оваций. Не будем томить: круто, чувак, вот это действительно обосраться как круто! – Пол звучно хлопает три раза в ладоши.
Звук эхом отражается от глухих стен леса. Брет убирает руку с плеча Гарольда и настороженно вглядывается во тьму. Эхо напоминает о чёрной, непроницаемой массе деревьев, скрывающей в своём чреве зверей.
Брет делает шаг назад.
Зверей, как этот оленёнок, или более крупных. Таких, которые способны заставить выпрыгнуть загнанную жертву на дорогу, под колеса машины.
Ещё один шаг назад.
А