сегодня вечером присутствовать на церемонии. Он полагает, что будет обязательно.
Майкл впервые за день улыбнулся. Ему очень хотелось, чтобы Шон Кортни присутствовал на свадьбе.
– Надеюсь, вы тоже сможете прийти, Боб.
– Можете на это рассчитывать. Вся эскадрилья там будет. Ждем с нетерпением.
Майклу ужасно хотелось выпить. Он двинулся в сторону кают-компании.
«Боже, уже восемь утра», – подумал он и остановился. Изнутри он весь высох и чувствовал себя хрупким. Виски согреет его, добавит соков в организм. Майкл почувствовал, как от желания выпить задрожали руки. Потребовалась вся его решительность, чтобы отвернуть от кают-компании и направиться в палатку. Он вспомнил, что всю прошлую ночь не спал.
У палатки, сидя на упаковочном ящике, Биггз чистил сапоги Майкла. Но, увидев Майкла, вскочил и с бесстрастным лицом вытянулся по стойке смирно.
– Перестаньте! – улыбнулся ему Майкл. – Простите за вчерашнюю ночь, Биггз. Я вел себя как свинья. Я не хотел.
– Знаю, сэр. – Биггз расслабился. – Я чувствую из-за майора то же самое.
– Биггз, разбуди меня в три. Мне нужно поспать.
Но разбудил его не Биггз, а крики наземных команд, топот бегущих людей, басистые залпы противовоздушных орудий, стоящих вдоль края сада, и поверх всего этого – рев самолетного двигателя «мерседес».
Майкл, не вполне проснувшись, с всклокоченными волосами и налитыми кровью глазами, выскочил из палатки.
– Какого дьявола, Биггз?
– Гунн, сэр! Ублюдок напал на базу.
Среди деревьев кричали другие пилоты и члены наземных команд, бежавшие к краю поля.
– Ни разу не выстрелил!
– Ты его видел?
– «Альбатрос», синий, с черно-белыми крыльями.
– Дьявол едва не снес крышу кают-компании.
– Он что-то сбросил. Боб подобрал.
Майкл вернулся в палатку и надел куртку и теннисные туфли. Он услышал, как заработали моторы двух или трех самолетов, и снова выбежал из палатки.
Кто-то из его пилотов надумал преследовать немца.
– Отставить взлет! – крикнул Майкл и, прежде чем добрался до канцелярии адъютанта, услышал, что по его приказу двигатели выключили.
У двери собралась кучка любопытствующих; Майкл протиснулся между ними, как раз когда адъютант смотал шнурок, который стягивал брезентовый пакет, сброшенный немцем. Хор вопросов, замечаний и предположений смолк: все поняли, что в пакете.
Адъютант осторожно пропустил через пальцы полоску зеленого шелка с прожженными в ней дырами; шелк был выпачкан запекшейся черной кровью.
– Шарф Эндрю, – без всякой необходимости пояснил адъютант, – и его серебряная фляжка.
Фляжка с большой вмятиной, но пробка с кристаллом кварца сверкнула желтым и золотом, когда он повернул фляжку в руке; ее содержимое негромко булькнуло. Адъютант отложил флягу в сторону и одну за другой стал извлекать остальные вещи: наградные ленточки Эндрю, янтарный портсигар, кошелек для соверенов, с пружиной, в котором еще было три монеты, бумажник свиной кожи. Когда он поворачивал бумажник, оттуда выпала фотография родителей Эндрю на лужайке у замка.
– А это