Жилец. Рассказы. Ксения Кошелева

ты, ну!

      Когда бездна растаяла, а комната вернула себе очертания, Ева обнаружила себя на своей кровати. Рядом на коленях стоял Тобиаш, встревоженный и взъерошенный.

      – Ты чего падаешь? – спросил он, хмурясь. Ева чувствовала, что во рту у неё пересохло, а язык казался куском наждачной бумаги.

      Тобиаш встал, отряхивая коленки, и прошёлся взад-вперёд по комнате, заложив руки за спину.

      – Ты ела сегодня? – спросил он вдруг, останавливаясь напротив. Ева не помнила точно, что было на завтрак и как она вела себя за ним, не помнила, съела ли что-нибудь за обедом, а помнила только стакан горячего чая… Или она выпила его вчера?

      Или не пила совсем?

      – Так нельзя, – припечатал Тобиаш. – Так нельзя, слышишь? Есть надо каждому человеку, каждой твари земной – это закон природы. Есть надо, иначе умрёшь.

      – Я не хочу, – прошептала Ева, отворачиваясь.

      – Есть не хочешь?

      – Жить.

      Наскоро сварив бульон из кубика, Тобиаш налил его в кружку и заставил Еву выпить.

      – Можно туда ещё булку накрошить для сытности, но и так хорошо, – сказал он, присаживаясь на край Евиной кровати. – Жаль, что та курица убежала – пригодилась бы. Да ведь?

      Ева чуть сморщилась и откинулась на подушку, разглядывая потолок. Тобиаш покосился на неё и продолжил:

      – Я кое-что понимаю в голоде. Есть надо, Ева. Видел я человека, который объявил голодовку – держался ровно тридцать дней, а потом всем это надоело. Его взяли и накормили. Через трубочку. И вся голодовка его кончилась.

      Ева ничего не ответила, и Тобиаш чуть покраснел.