Страшных Сказок – они очень грустные и плохие! Дурак ты, Вовка!
– А я еще могу рассказать Сказку про Синее Зеркало, про Гроб на Двенадцати Колесиках! – не унимался Вова Жданов, судя по проявлявшимся у него уже в столь раннем возрасте задаткам, обещавшим впоследствии вырасти крупным политическим лидером или серьезным криминальным авторитетом.
– Но самая Страшная Сказка из всех Страшных Сказок, это – Сказка про Черную Шаль! – никак не мог уняться талантливый рассказчик. – Но про нее нельзя рассказывать вслух, потому что она тогда может взять и прилететь на самом деле, и всех нас передушить или высосет у всех у нас сердце!
– Замолчи, дурак! – громко взвизгнула Таня Воробьева.
– Она прилетает, как раз вот с такой вот огромной оранжевой луны…! – успел еще добавить, любивший пугать маленьких девочек, Вова, до того момента, пока в спальню не раскрылась дверь и в проеме не появился стройный силуэт Оксаны Анатольевны.
– Так, в чем дело, проказники?! – раздался строгий голос любимой всеми детьми воспитательницы.
– Оксана Анатольевна – Вовка Жданов нас Страшными Сказками пугает и уснуть не дает! – сквозь слезы пожаловалась Таня Воробьева.
– Так, Жданов – еще хоть одно слово и ты на всю ночь отправляешься стоять в туалет! – и с этими словами Оксана Анатольевна закрыла дверь. Больше в спальне после такой серьезной угрозы никто не произнес ни слова – через пять минут все ребятишки крепко спали, включая даже Вову Жданова, который, несмотря на все свои выдающиеся задатки, оставался все же пока всего лишь пятилетним ребенком.
Когда Оксана Анатольевна покинула спальню, ее напарница – дежурная ночная няня, неказистая пучеглазая пожилая женщина маленького роста с шеей, получившейся в результате родовой травмы очень короткой, некая Таня Фомина, спросила красавицу-воспитательницу несколько встревоженным голосом:
– Что – неужели не спят до сих пор?! – и добавила: – Уже же час ночи доходит!
Прежде, чем ответить, Оксана Анатольевна пристально и долго посмотрела за окно – на гипертрофированно увеличенную в размерах ярко-оранжевую луну и только потом уже сказала:
– Наверное им мешает уснуть полнолуние. Я никогда не видела такой огромной и так странно окрашенной Луны! – и неясное тяжелое предчувствие сжало сердце молодой женщины, у которой у самой было двое маленьких ребятишек, а, пока еще любимый, муж -редактор, как раз этой, так неприятно окрашенной, ночью, дежурил сегодня у себя в газете…
В музее организации «Стикс – 2»
Генерал Шквотин не знал лично господина Чермика, и понятия, соответственно, не имел, что обычно, означает, сказанная сутки назад в ночном телефонном разговоре дежурная фраза: «по всей видимости, мы больше никогда не побеспокоим вас», и, следовательно, не подозревал о, приближавшейся бешеным галопом, смерти. Смерть Шквотина мчалась именно бешеным галопом, высекая тяжелыми копытами зеленые искры из серой