глаза, начал что-то бормотать себе под нос, я попытался взять тебя под руку, чтобы посадить на лавочку, но ты начал противиться. Встал ты сам и сел на лавочку. Я пытался с тобой разговаривать, спрашивал не нужна ли помощь. Было очень тихо, и тут собака случайно зацепила бутылку водки, она упала и очень громко разбилась, как будто зазвенела. Это как будто сработало для тебя сигналом. Ты набросился на меня, начал толкать, шарпать за куртку, бить меня в грудь, даже пытался укусить за палец…
– Укусить? – перебил я, – вы сейчас шутите?
– Нет, никаких шуток, вот осталась вмятина даже, – он показал мне палец, на котором выбита буква «Р», – но это не страшно, с пальцем всё в порядке. Ну короче, ты буйствовал, вот я и врезал тебе, разбил губу, ты, наверное, уже заметил…
– Угу…
– Врезал я тебе, ты упал на задницу, подбежала собака, начала лизать твоё лицо, и ты успокоился. Потом я спросил: есть ли у тебя где ночевать. Ты сказал, что заблудился, и я повёл тебя к себе домой. Вроде всё. Дома ничего уже не произошло. Мы пришли, я помог тебе раздеться, и ты сразу вырубился.
Викторович закончил рассказ, встал, сделал нам две чашки чёрного чаю, достал какие-то печенья и ещё добавил:
– О, ещё вспомнил. Ты почему-то, когда пытался меня бить, кричал что ты убийца, ха-ха. Мне ещё смешно стало, думаю какой же ты убийца.
– Видимо мне что-то приснилось, – ответил я.
– Я тоже так думаю.
Дальше мы молча пили чай. На стене я заметил часы, было одиннадцать утра. Я думал о том, почему я накинулся на Викторовича, что со мной такое произошло. Хорошо хоть не убил его, а то сначала учитель, теперь безобидный писатель, который на свою голову вышел ночью прогуляться.
Мои размышления перебил Викторович внезапным вопросом:
– Кстати, как зовут твою собаку?
– Не знаю.
– Как это, ты не знаешь?
– Просто это не моя собака. Я помню, как она вчера привязалась ко мне. Не знаю, что теперь с ней делать, я живу в съёмной, маленькой комнате и мне некуда её взять. Выпущу обратно на улицу, наверное.
– На какую улицу?! Ты что?! Даже и не думай, она очень хорошая. Давай я лучше у себя оставлю, ей здесь будет хорошо. Что ты на это скажешь?
– Зачем вы спрашиваете, это не моя собака, делайте что хотите.
– Ну и отлично, назову её… Герда, – с улыбкой на лице сказал Викторович.
– Отличное имя, – сказал я, посмотрев на собаку.
Имя действительно подходило этой собаке. Мы продолжали сидеть и пить чай, я не хотел, чтобы это заканчивалось. Я бы просидел тут, на кухне, всю свою оставшуюся жизнь. Но мысли об убийстве всё проскакивали и проскакивали в моей голове, я понимал, что меня ждёт тюрьма. Тут я вспомнил как плакала вчера Фёдоровна, сразу вспомнил вчерашний день, в голове мелькнула картинка: я включаю телефон, смотрю на экран и вижу пропущенные от мамы. Нужно было позвонить маме. Но где мой телефон? Наверное, потерял.
Я поблагодарил за еду и за чай, встал и пошел в комнату, в которой проснулся. Она была похожа на мою комнату в квартире Давида. Мебели мало: