вот во что мы превратились. Мы с вами позором стали всего человечества, потому что давно ничего не производим, кроме дерьма!…
Я пробился поближе, пытаясь увидеть и зафиксировать гневную реакцию толпы на обидные слова, но вокруг меня никто и не думал обижаться. Люди внимательно слушали и даже аплодировали в коротких паузах своему кумиру.
Впрочем, националисты, конечно, подобных речей не стерпели. Со стороны их митинга к Балашову вдруг направилась группа упитанных боевиков в черных куртках, послышались было звуки ударов, но быстро выяснилось, что миллиардер[4] готов и к такой дискуссии. Из припаркованных рядом машин высыпали крепкие молодые люди в черных шапочках с надписью белым «5.10». Они рванули наперерез нацикам, встретив их возле скамейки, и там, под одобрительные возгласы своего хозяина, принялись профессионально и жестко лупить неповоротливых чубатых неонацистов.
Я только поднял камеру на плечо, как почувствовал толчок в спину.
– Не надо это снимать, хлопчик. Не расстраивай меня.
Позади меня стоял очередной спортсмен в шапочке «5.10» и хмурил страшное, испещренное старыми шрамами лицо, пока я возвращал камеру на место.
Тогда он показал мне большой палец и, ловко ввинчиваясь в толпу, энергично устремился к месту сражения.
Впрочем, там уже все было кончено: националисты, хотя и продолжали выкрикивать что-то злобное и угрожающее, отступали к Мариинскому парку, утаскивая с собой раненных товарищей. Спортсмены их не преследовали, а спокойно стояли, ожидая команды, возле скамейки.
– Молодцы, ребята! Вот так мы будем побеждать всегда! Голосуйте за партию «5.10», будет порядок и закон, – подытожил итоги сражения Балашов, пружинисто спрыгнул со скамейки и в плотном окружении своих бойцов направился к черному лимузину.
– Работать надо, украинцы! Работать, а не митинговать! – донеслось до нас прощальное, прежде чем захлопнулись дверцы машины.
Толпа вокруг меня вдруг закружилась, пришла в движение и буквально понесла к ограждению здания парламента. Я решил было, что это на нас снова напали националисты, воспользовавшись отъездом отряда спортсменов, и мы убегаем от них, но все оказалось проще и циничнее.
– Подходим по одному, предъявляем паспорт.
Меня подтащило прямо к здоровенному мужику с большой папкой в руках. Он заглянул мне в лицо, потом в папку, потом снова мне в лицо и заорал:
– Паспорт же нужен, сказал ведь сто раз!
– Нету паспорта, – пробормотал я виновато.
– Да и черт с ним, – сказал другой тип рядом и четкими быстрыми движениями отсчитал мне из пачки двести гривен новенькими бумажками.
– Отходи, не задерживай, – заорали мне нетерпеливо в уши со всех сторон.
Действительно, в руках у меня оказались двести гривен, и до меня вдруг дошло, за что именно я их получил.
Толпа вокруг быстро рассасывалась, хотя отдельные ее представители никуда не спешили, а с блаженными улыбками распечатывали прямо здесь,