то ли в камере пыток. Кого же на этот раз вы закатали под асфальт? И почему все время выбираете одно и то же место? Я требую адвоката! Моя вопиющая юридическая неграмотность сказалась и здесь. И звонить мне некому.
– Вы приговариваетесь к смертной казни…
Я пытался протестовать, но мой голос был неслышен, будто я только разевал рот, как рыба. И вот меня ведут по длинному коридору, я чувствую, что внезапно последует выстрел в затылок, и все будет кончено. Меня закопают в безымянную могилу или закатают под асфальт, чтобы и следов не осталось.
Я просыпаюсь от страшного грохота, мне по-настоящему страшно. Выглядываю в окно. Никого. Наверно, колесо у кого-то лопнуло – догадываюсь я. Смотрю на часы – половина шестого, половина шестого, суббота. Наливаю себе сто граммов холодной водки, но меня продолжает колотить. Нет, так дальше продолжаться не может. Наспех закусываю и буквально выбегаю на улицу. Сейчас, скорее, к перекрёстку.
Уже светает, на углу – движение. То самое место окружено рабочими в оранжевых жилетках. Мне слышатся голоса – из ямы. – Что, где труп? – спрашиваю. Ближайший ко мне рабочий нехотя сплевывает жеваную папиросу. – Какой труп, блин. Отойди, не видишь, трубу прорвало. Смотри, долбанёшься, вот и будет труп. Выражение лица работяги не оставляло никаких сомнений в том, что так и будет. Отхожу подальше, в сторону, сажусь на поребрик, и тоже закуриваю. Вот как выходит. Неужели у меня какая-то магнетическая связь, но с кем, с чем?
На этом как отрезало. Я тщетно пытался вызвать в себе яркое и страшное сновидение, но все попытки договориться с потусторонними силами не имели успеха. Я решил, что это – знак, и я перешёл на другой уровень.
***
Ну, что, видишь, все в порядке. Я присел-таки на скамейку, отвернул пробку – и глотнул, чуть не поперхнувшись. О себе – в последнюю очередь, ведь меня ждали. Отставив с некоторым сожалением бутылку в сторону – нужно, прежде всего, думать о братьях меньших. Лопатка – ведь именно её я купил по дороге, вы догадались? – уже стояла, прислоненная к скамейке, дорожка расчищена. Собственно, и снегу нападало всего ничего, я только немного помахал лопатой, да отряхнул памятник.
Он все ждал. Я раскрыл пакет, и положил приобретённое на рынке на чистый снег. Малыш не набросился на еду, не пытался проглотить все сразу. Он сохранял полное достоинство, как и полагается солидному псу. Не мудрено, голодный сезон ещё не настал. Да и времена стали другими. Не сомневаюсь, предстоящую зиму он переживёт, как и его собратья – коллектив здесь сплоченный, что говорить, стая, каждый знает свой маневр, чужакам не пристать, будут безжалостно изгнаны. Перекусив, он благодарно вильнул хвостом, и гордо потрусил по своим делам.
Памятник отсвечивал – откуда берется свет в поздний час, не знаю, золотые буквы проступали сквозь пелену снега. Я ещё раз смахнул снежинки. Но – бесполезно, если снегопад будет продолжаться и дальше. В бутылке оставалось