понёсся прямо
Он к знакомому врачу.
* * *
Чтоб достать окаменелость
Дёрнул доктор, что есть сил,
За заклинившую челюсть.
Бедный Джонни громко взвыл.
Приласкал по подбородку
Докторишку за труды.
Тот упал на самородок
Головой. И всё. Кранты.
ТУЗ ПИК
– Ваша карта? – спрашивает человек у входа, и пропускает меня, едва взглянув на мятый прямоугольник.
Бумага сделалась влажной от вспотевшей ладони. Да, я боюсь выпустить карту и даже на секунду потерять с ней контакт.
Почему? Откуда эта возбуждающая уверенность, что именно туз пик станет моим билетом в новый мир?
По лестнице спускаюсь медленно, сдерживаюсь от желания перескакивать через ступени. Ни к чему привлекать внимание. Каждый здесь надеется, что его карта окажется козырем, но только один останется в трактире «36» после закрытия.
Сегодня это буду я. Должен быть я!
В зале всего пара свободных мест и три десятка знакомых лиц. Одних приветствую кивком, к другим подхожу для рукопожатия. Марк сам поднимается из-за столика и спешит ко мне.
Он здесь старожил, и всё, что мы знаем о трактире, рассказал Марк.
Говорят, у него на руках была вся колода, но я не верю. Вернее, не хочу верить. Ведь тогда получается, что застрять в ЭТОМ Питере можно очень надолго, а у меня другие планы.
Обычно я знакомлюсь с новенькими, но сегодня сразу прохожу к столику. Какой смысл запоминать имена, если мне никогда не доведётся их произнести?
Последний гость занимает своё место, разговоры утихают.
Мы ждём.
Тридцать шесть пар глаз смотрят на резную дверь. Тридцать шесть пар ушей пытаются различить за ней стук каблуков. Тридцать шесть человек замирают с единым желанием и единой надеждой.
Мари как всегда пунктуальна. Появляется, окружённая ароматом полыни, обводит взглядом присутствующих, произносит:
– Колода перетосована.
Начинаются долгие часы ожидания.
Мы пьём, едим, разговариваем. Делаем вид, что собрались ради чревоугодия и болтовни. Тем временем Мари ходит от столика к столику, и в свою очередь притворяется обычной хозяйкой трактира. Очень радушной хозяйкой, кто бы спорил.
Для каждого у неё находится нужное слово, многозначительное молчание или долгий взгляд. С Марком она выпивает на брудершафт и целую минуту шепчет что-то, касаясь грудью мужского плеча.
Меня это нервирует. Стараюсь смотреть в сторону и машинально комкаю влажную карту. Воспоминание возникает само собой.
* * *
Гудок паровоза раздражающим эхом заполняет здание вокзала. До отправления десять минут, а я стою возле ларька и жду, когда инфантильный старичок выберет себе газету.
– Игральные карты! – выпаливаю продавцу, как только до меня доходит очередь.
Деньги я приготовил заранее, увы, зря. Скрюченными артритом пальцами, мужчина принимается пересчитывать копейки, то и дело роняя монеты и начиная заново.
Раздаётся ещё один гудок.
– Вам нужны карты? Могу уступить свою колоду, она мне больше не нужна.
Голос