Евгений Евтушенко

Собрание сочинений. Том 8


Скачать книгу

дней» – не будет.

      При полустукачах-полуохране

      не помолиться одному во храме.

      И всюду ждут его неумолимо

      растянутые траурные «limo»,

      и «police cars»,

      как сытые собаки,

      рыча,

      сшибают мусорные баки…

Талса, 15 октября 1995

      Двадцать первый век

      Я приду в двадцать первый век.

      Я понадоблюсь в нем, как в двадцатом,

      не разодранный по цитатам,

      а рассыпанный по пацанятам

      на качелях, взлетающих вверх.

      Век, воспитанный мной без ремня,

      вскину к небу, скрывая одышку,

      как в соплях и надеждах мальчишку,

      так похожего на меня.

      Я прорвусь в двадцать первый век,

      к сожалению, не ребенком,

      но не тем старикашкой-подонком,

      что ворчит в озлобленье на всех.

      Дотянусь в двадцать первый век,

      до его синевы изумленной,

      словно сгнившего дерева ветвь,

      но оставшаяся зеленой.

      Как на матч, где сплошные Пеле,

      в двадцать первый протиснусь, протырюсь,

      где беспаспортность и беспартийность,

      бесправительственность на земле.

      К двадцать первому веку пробьюсь

      и узнаю – ни с кем не сравнимых —

      всех моих ненаглядных любимых

      в ликах царственно плавных бабусь.

      Все товарищи мои там,

      в двадцать первом, как в юности ранней,

      в теплой библиотеке дыханий

      как по полкам, по чьим-то устам.

      Век двадцатый – убийца и тать,

      но он знал, что такое книга.

      Двадцать первый, а вдруг ты – барыга

      и умеешь лишь деньги листать?

      Вдруг ты сам себя жлобством заел,

      самоедством безлюбья, бесстрастья,

      и скучища смертельная счастья

      всех смертельных несчастий взамен?

      Вдруг ты просто зазнайка, нахал,

      и о нас, тебе вырвавших волю,

      в четверть уха лишь еле слыхал?

      Я тебе быть глухим не позволю.

      Я приду к тебе, будто бы к полю,

      где когда-то по скалам пахал.

      И в поэзию новых времен,

      в разливанное многоголосье

      я по пояс войду, как в колосья,

      и они отдадут мне поклон.

15 ноября 1995

      Вы креститесь?

      Вы креститесь, взрыватели церквей,

      а заодно – и родины своей?

      О, как топорны ваши пятерни,

      когда креститься пробуют они!

      Партийных пальцев вам не побороть,

      чтобы сложить в смиренную щепоть.

      А рядом – обольстители толпы —

      из той же самой партии попы.

      Вы тычете, крестясь, то в нос, то в пах.

      Все ваше христианство – впопыхах.

      Вас в черных лимузинах у ворот

      политика накрашенная ждет.

      Зовет вас от архангеловых труб

      кровавая полоска ее губ.

      Вы в церкви так вдыхаете елей,

      как будто влезли вновь на Мавзолей.

      Вы слушаете,