что после некоторого колебания она присела в поклоне, улыбнулась и отвернулась к двери.
Кейт понадобилось всего несколько минут, чтобы переодеться, ее дорожное платье сразу же унесли для осмотра.
– Вы удовлетворены? – спросила она, заплетая косу.
– Это не я… – Барбара запнулась и помотала головой, как если бы она для себя уже проиграла спор. – Да, леди Кейт, – продолжила она, быстро присев в поклоне. – Благодарю вас. Не хотите ли выпить чаю?
Кейт кивнула.
– За содействие положена награда? Да, если подумать, я совсем не прочь. Я почти умираю от голода.
Барбара снова не сумела скрыть удивления. Может быть, она ожидала, что Кейт продолжит вести свою войну. В конце концов, ничего не найдя, Гарри не отпустит Кейт домой. Что не могли знать ни Гарри, ни Барбара, Кейт уже собралась домой. Ей следовало подкрепиться перед дорогой.
– Да, миледи. – Еще раз присев, Барбара вышла.
Оставшись одна, Кейт не стала терять времени. Она открыла свой сундук и вынула его содержимое. Деньги лежали на месте. Этого никто не должен был знать. Как и того, что через пять минут они будут спрятаны под половицей там же, где и свечи. В первый раз после безумной поездки в карете у Кейт появилась надежда.
Ничего. Разве что обрывок корпии. Гарри так методично и тщательно проверял одежду Кейт, словно изучал план битвы. Он прощупал каждый дюйм материи, от ярко-желтого твида ее дорожного платья до шелковых чулок и батиста ее нижней рубашки. Мадж предложил свою помощь, но Гарри рявкнул на него, и мальчик ретировался. Если бы обнаружились доказательства ее причастности к преступлению, он хотел быть единственным свидетелем этого. Он хотел быть тем самым человеком, который помашет ими перед лицом Кейт, чтобы на этот раз она не посмела ничего отрицать. Ну и что из того, что одежда еще хранила тепло ее тела, что от нее исходил слабый запах ее духов. Он просто выполнял свою работу.
При этом он не мог не отметить, каким тонким был материал, каким приятным на ощупь. Его пальцы просвечивали через ткань ее рубашки, которая, как он знал, только недавно облегала тело Кейт. Но он помнил, какой равнодушной когда-то она была к дорогой одежде. И как правило, носила платья, доставшиеся ей от сестер, которые никогда не были ей впору, да еще оказывались сильно потрепанными, поскольку Кейт перелезала в них через заборы и сидела на чем попало, когда удила рыбу. Когда он спросил ее, почему у нее нет лучшего гардероба, она вызывающе улыбнулась ему и сказала: «Зачем? Я хожу в этом», – как если бы ее слова все объясняли.
Гарри всегда считал, что она поступала так из чувства противоречия. И скорее всего не ошибался. В багаже герцогини не было подержанных вещей.
Должно быть, герцог приучил ее следовать нормам поведения и морали, предположил Гарри. Надо сказать, Кейт и без того никогда не была вульгарной. Всякий раз, когда Гарри видел ее на публике, ее наряд оказывался не слишком ярким, не слишком смелым, не слишком открытым. Ее дорожное платье было тому примером: сшитое из мягкой шерсти ярко-лимонного цвета, оно прекрасно облегало ее фигуру.
Забавно. Гарри предполагал,