входите скорее, а то, промокнете.
Близнецы вежливо поздоровались в ответ и поспешили в укрытие. Им, как можно скорее хотелось попасть внутрь замка. Человек в дождевике, пропуская их посторонился, поднял фонарь и учтиво поклонился барону.
– Добро пожаловать, милорд. Давно же вы у нас не были.
– Здравствуй, Себастьян, – ответ барона, был сухим и кратким. Со стороны можно было без труда догадаться – кто тут слуга, а кто хозяин. Хотя, в манерах Людвига не было ни надменности, ни превосходства – в общении с обслугой он всегда выдерживал чёткую дистанцию. В отношениях с ними, он никогда не допускал даже призрачного намёка на панибратство. Слуги, для того и существуют, чтобы служить, – а иначе механизмы этого мира начнут ломаться, – система выйдет из равновесия и мир разрушится. Жан и Жак, не проронив ни слова, переглянулись. Это стало для них за сегодняшний день, ещё одним уроком.
Привратник подал им приготовленные плащи-накидки, и начиная с барона, всем по очереди, помог надеть. Затем, потянулся, чтобы снять с крюка, висевший на нём зонт-трость. Но Людвиг его остановил и перехватил зонт в свою руку.
– Не нужно, Себастьян. Это ни к чему. Сильный ветер и дождь, всё равно сделают своё дело. Да и зонт может вывернуться на изнанку, погнутся спицы, – барон повертел зонт в руке, словно любуясь, как он ладно сделан, и повесил его назад. – Жалко будет испортить такую вещь. В двадцать первом веке, такие уже не делают.
Дворик замка был освещён электрическим светом фонарей. Отлитые из чугуна, они хорошо сочетались с общей стилистикой архитектурного ансамбля. Но можно было догадаться, что круглые стеклянные плафоны – не ровесники стенам из средневекового камня. Скорее всего их привезли сюда и установили на заре прошлого, двадцатого века. После эпохи факелов и канделябров, пришла другая… Сначала, газовая. Следом за ней – керосиновая. А позже, их сменила электрическая. С тех пор, она так и осталась…
Гости замка, вместе с привратником, проследовали по булыжной мостовой к украшенному высокими колоннами парадному входу. Себастьян, опережая гостей, бодрой походкой поднялся по ступеням, и распахнул перед ними витражные, двустворчатые двери.
Они переступили порог и оказались в просторном холле. С потолка свисала потрясающих размеров люстра, с сотней лампочек, в форме пламени свечей и мириадами сверкающих бриллиантовыми переливами, подвесок. В головах близнецов даже не укладывалось мысли – сколько времени и труда требуется для того, чтобы поддерживать эту красоту в изумительном блеске и великолепии.
На фронтальной стене напротив них, висел портрет – его размеры были внушительны и огромны. Массивная золочёная рама производила впечатление уважительного почитания и придавала ему величие. От картины так и веяло духом феодальной власти. На портрете был изображен какой-то знатный вельможа – уже не молодой, но и ещё не старый, в расшитом парчой камзоле, с массивной герцогской цепью на груди, его пальцы унизаны кольцами