встанет день, какой еще не прожит:
Оставив всех дотла, и с сердцем на лету,
Вернетесь вы к боям на Волховском мосту.
1931
1. Свиносовхоз
На холмике стоит Свиносовхоз.
Я провела там целых три недели.
Там свиньи – вы таких еще не ели!
Там поросята – как бутоны роз.
Кирпичный дом – мишень для майских гроз —
Как часовые, обступают ели —
Во все глаза глаза мои глядели:
Там худший боров лошадь перерос.
Ах, знает бойня Мясокомбината,
В каком Йоркшире эти поросята:
Уже консервы покупаю я.
Там боров Митька – что, вам правды мало? —
Отлично нес бы к Риму Ганнибала.
А если лгу я – значит, я – свинья.
1935
2. Центрархив
Ошибки былого. Зачеркнутый быт.
И только сотрудники – живы.
Здесь – мертвая тишь Центрархива.
Обломы – шкафы. Мышью время бежит.
Архивчиком был он. Внушительный вид
С четвертого принял созыва.
Веками он пух – и теперь он лежит.
Тучнейший наш Архив Архивыч.
Белее колчаковцев есть в нем листы.
И дел полицейских мундиры чисты:
Все в синие папки одеты.
Меж венских двух стульев Тынянов сидит.
Он нужные темы, как ус, теребит.
А я – нумерую сонеты.
1935
3. Усыпальница
Купались в молоке громоздкие царицы.
Чтоб снизился объем, чтоб побелела грудь.
Но, «в Бозе опочив», должно быть, в Млечный Путь
Угодно им нырять… А может ангел мыться?
Смолянки – далеко не красные девицы —
Шептались меж собой – в чем их ошибок суть? —
Что в город Бозу – рай, с дороги, завернуть:
Что в Бозе сладкий сон всем трутням вечно снится.
Огромный дортуар, где, сняв короны, спят
Цари. И мирных снов не знавший каземат.
Туристов табуны пасу я в этой «бозе».
Приемля мой рассказ в весьма неполной дозе,
Чуть слушают они, превозмогая сплин,
Как заживо людей покоил равелин.
1935
4. Иоанн Антонович
Забытыми в глуши, опальными – что время? —
Расстрелянными – им удел блаженный дан —
Бездомными – их тьмы! – ты грозно правишь всеми.
Прообраз всей Руси – несчастный Иоанн.
Мы – узники, как ты. Мы свой гражданский сан
Пятнали донельзя… вредительствами ль теми?
На тучный чернозем зароненное семя,
Мы Марксу предпочли порочный круг дворян.
Пока фарфор шел в горн и Ломоносов пел —
Один из всех ты был, царевич, не у дел:
В глухой квадрат стены твои глаза смотрели.
Мы можем говорить и думать о расстреле.
Но, горше всех других, дана нам мысль одна:
Что справится без нас огромная страна.
1935
5. Павел Петрович
Еще