ты чего не спишь?
Погладила его по руке, боясь посмотреть в глаза.
– Что такое? – муж примостился на краешек стула, держа мою руку.
– Сегодня получила последние результаты… Не хотела раньше говорить… Нужно было проверить всё…
– Да говори же, Галя!
– Рак у меня, – выпалила и закрыла рот рукой, словно сама не верила сказанному.
Сеня молчал, не мигая смотрел на меня. Я всхлипнула, пытаясь сдержать рыдания. Муж подскочил, прижал к себе, стал гладить по голове, рукам, целовать лицо.
– Милая моя, Галюня, не плачь! Мы будем бороться!
Я уткнулась в его грудь, крепко обхватила. Слёзы потекли ручьём, исчезая в петлях джемпера.
– Ведь можно же что-то сделать, – шептал Сеня, приглаживая мне волосы.
Покачала головой:
– Врач не хотел говорить, но я и так поняла: шансов мало.
– Но у тебя же ничего не болело? Как?
– Просто тебе не говорила, Сеня… Так бывает, – вытерла слёзы тыльной стороной ладони и шумно выдохнула, – Болеть начало, когда стало поздно…
Я смирилась с неизбежным. Перестала ходить в поликлинику, хотя лекарства, выписанные врачом, принимала. С ними усталость не наваливалась чугунной тяжестью, а успокоительные помогали отвлекаться от мыслей о скором конце.
На работе написала заявление об уходе, но начальница его не подписала.
– Если у тебя такое, – она говорила с паузами, подбирала слова, – заболевание… пока сиди на бюллетене. Занимайся оформлением инвалидности. Неиспользованные дни отпуска выплатим компенсацией. На лекарства деньги нужны, да и вообще…
Теперь предстояло пройти ещё раз медкомиссию, хоть мне это совершенно не нравилось. Сил и так мало, а походы из кабинета в кабинет, по этажам отнимали не только остатки здоровья. Они забирали время, такое драгоценное, которое могла провести с сыном и мужем.
Сеня никак не хотел верить, что его жена, его любимая, цветущая, здоровая Галюня обречена. Как это возможно?
Я и сама иногда задавалась этим вопросом: а что будет, когда умру?..
Поначалу удавалось ненадолго отогнать дурные мысли. Казалось, врачи ошиблись, анализы не мои, стоит просто проверить всё ещё раз.
Но с каждым днём мне становилось сложнее ходить. Слава богу, к тому времени вся бумажная волокита завершилась. Муж отнёс необходимое на работу, и теперь вместо моей зарплаты получали небольшую прибавку в виде пенсии.
«Да уж. Пенсионерка в неполных тридцать лет!»
А потом случился приступ. Сеня вызвал «скорую» и, несмотря на протесты, которые я выражала бесцветным голосом, меня увезли в стационар. Врачи настояли на курсе химиотерапии.
Честно говоря, уж лучше бы убили. Никому не пожелаю этой непрекращающейся головной боли, этой хронической тошноты, этой набирающей силу ломоты в костях… Но хуже всего – бесконечно тянущееся время.
Когда здоров, в круговерти повседневных