останавливается, так что я тоже останавливаюсь.
– Вернись сюда, мальчик, – говорит она.
Я смотрю на Лайла. Он кивает. Я осторожно подхожу к Бич. Она смотрит мне в глаза.
– Почему ты не настучал на моего сына? – интересуется она.
Даррен сидит сейчас на кухонном столе, в кухне, переходящей в гостиную, и грызет мюсли, молча наблюдая за разворачивающейся перед ним беседой.
– Потому что он мой друг, – отвечаю я.
Даррен кажется шокированным этим признанием. Он улыбается.
Бич изучает мои глаза. Кивает.
– Кто научил тебя быть таким преданным своим друзьям? – спрашивает она.
Я тут же тычу большим пальцем в Лайла:
– Он.
Бич улыбается. Она все еще пристально смотрит мне в глаза, когда произносит:
– Лайл, если я могу позволить себе такую дерзость…
– Да-да, – говорит Лайл.
– Ты когда-нибудь приведешь юного Илая обратно, слышишь, и, наверно, мы обсудим некоторые возможности, которые появились. Давайте рассмотрим, не сможем ли мы вести бизнес между собой.
Лайл ничего не отвечает.
– Пойдем, Илай, – повторяет он.
Мы выходим за дверь, но у Бич Данг есть еще один вопрос.
– Ты все еще хочешь получить ответ, Илай? – спрашивает она.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
– Да.
Она откидывается на спинку дивана, затягиваясь своей длинной белой сигаретой. Кивает и выдыхает изо рта столько дыма, что серое облако скрывает ее глаза. Облако, змея, дракон и плохие парни.
– Это все ради тебя.
Мальчик получает письмо
Дорогой Илай!
Привет из Б-16! Благодарю, как обычно, за то, что пишешь мне. Твое письмо было самой большой радостью, которая случилась у меня за месяц. В последнее время тут хуже, чем в Северной Ирландии. Несколько парней объявили голодовку, протестуя против тесноты, переполненности камер и того, что нечем заняться в дни отдыха. Вчера Билли Педона засунули головой в парашу четвертого двора, за то, что слишком много болтал с Гигси, который жаловался на холод на прогулке. Теперь во все параши вставили маленький ободок, чтобы внутрь не пролезала человеческая голова. Кажется, ты называешь такое «прогрессом»? В воскресенье в столовке вышло побоище. Старина Гарри Смоллкомб воткнул вилку в левую щеку Джейсону Харди, потому что Харди сожрал остаток рисового пудинга.
Весь ад вырвался на свободу, и в результате вертухаи забрали телевизор из первого блока. Никаких больше «Дней нашей жизни». Отберите у братвы из «Богго» свободу, заберите их права, заберите человеческий облик, отнимите волю к жизни, но, Бога ради, не трогайте «Дни нашей жизни»! Как ты можешь себе представить, парни изошли на дерьмо из-за этого, и начали разбрасывать дерьмо по всей тюрьме, как обезьяны. Я понятия не имею, откуда взялось столько дерьмища. В любом случае, все парни горят желанием узнать любые новости из внешнего мира, которые случились за эти дни, так что всякая информация будет принята с большой благодарностью. Последнее, что мы видели: Лиз, похоже, светит срок за стрельбу в Марию – тупая она шлюха, даже если это