доставлены еда, вино, сладости, ликеры. Никто больше не взглянул в мою сторону, никто не бросил ни единого насмешливого слова. Только когда я оделась и начала собираться, будущая мамаша отделилась от клана и подошла ко мне. Она принесла блюдце с кусочком семифредо[1] малинового цвета. – У меня день рождения, – сообщила она степенно.
Я взяла блюдце, хотя мне это было не по душе. – Поздравляю. И сколько же лет вам исполнилось? – Сорок два.
Я посмотрела на ее живот, на выпуклый пупок, напоминающий глаз. – У вас роскошный живот.
Она с довольным видом взглянула на меня. – Будет девочка. Все никак не получалось, а вот теперь случилось. – Сколько осталось? – Два месяца. Моя невестка сразу забеременела, а мне пришлось восемь лет ждать.
– Это случается тогда, когда должно случиться. Еще раз спасибо. Желаю вам всего самого лучшего.
Я попыталась вернуть ей блюдце, едва попробовав десерт, но она словно бы этого не заметила.
– У вас есть дети?
– Две дочери.
– Когда они у вас родились?
– Первая – когда мне было двадцать три.
– Уже большие.
– Одной двадцать четыре, другой двадцать два.
– Вы выглядите моложе. Моя невестка сказала, что вам наверняка не больше сорока.
– Мне почти сорок восемь.
– Везет вам. Вы так хорошо сохранились. Как вас зовут?
– Леда.
– Неда?
– Леда.
– А меня зовут Розария.
Я решительным жестом протянула ей блюдце, и она его забрала.
– Я вела себя немного резко, – неохотно признала я.
– От моря иногда никакой пользы, один вред. А может, вы беспокоитесь о дочерях?
– Дети всегда доставляют беспокойство.
Мы распрощались, и я заметила, что Нина смотрит на нас. В мрачном настроении я через сосновую рощу направилась к машине, чувствуя, что вела себя не лучшим образом. Ну что мне стоило перебраться под другой зонтик, как все остальные, даже голландцы? Но нет, я не пожелала. Ощущение превосходства, высокомерие. Попытка защитить свои праздные размышления, неискоренимое желание приучать людей к культуре. Какая чушь! Наблюдениям за Ниной я уделила столько времени лишь потому, что решила, будто мы с ней внешне похожи, а вот неказистую и простоватую Розарию я не удостоила даже взглядом. Сколько раз ее при мне окликали по имени, но я пропускала его мимо ушей. Она находилась за пределами моего любопытства – безымянная чужачка, которая так вульгарна в своей беременности. Весьма поверхностный взгляд. И зачем я ей сказала, что дети всегда доставляют беспокойство? Брякнуть такое женщине, которая вот-вот произведет на свет младенца, – вот ведь идиотизм! Вечно я ляпну что-нибудь свысока, что-нибудь скептическое или насмешливое. Как-то Бьянка крикнула мне сквозь слезы: “Тебе всегда кажется, что ты лучше всех!” А Марта сказала: “Зачем ты нас родила, если все время нами недовольна?” Обрывки слов, отдельные звуки. Он непременно приходит,