что?! Сейчас начнется веселье! – радостно восклицает он.
– Нет, мне пора идти. Веселитесь.
– По тебе и не скажешь, что ты такая тихоня. Ну, пора, так пора. Пока.
– Чем будешь заниматься через две недели?
– Вернусь на службу, а в свободное время – тем же, чем обычно. Заходи, когда вернешься.
– Зайду. Пока.
Девушка чувствует себя крайне неуютно среди чересчур шумной компании молодых людей и девушек. Слова Зигфрида о том, что веселье у них еще только начнется, всерьез напугали ее. У нее уже голова идет кругом, что же будет, когда толпа начнет веселиться?
Теплый весенний воскресный вечер Вероника проводит в глубине парка на скамье. Это последний вечер той жизни, которую она вела до сих пор. С завтрашнего дня все изменится. Завтра ей придется окончательно повзрослеть, забыть жалость к себе и выживать в одиночку. От этой мысли девушке становится очень больно, и она чувствует, как на глаза наворачиваются горячие слезы. Однако почти в тот же момент память отчетливо повторяет слова Зигфрида Доха:
«Кто бы и чем тебя ни обидел, не плачь, а то будут обижать снова и снова».
Больше не будет никаких слез! Хватит! В наказание за слабость она крепко сжимает кулак, вонзая острые ногти себе в ладонь. Так и надо! Заслужила! Больше никакой слабости! После запрета на жалость и слабость установленного самой себе и в отношении себя самой, Вероника ощущает непривычный душевный подъем. В ней пробуждается и уверенно занимает главенствующую позицию некая другая личность. И вроде бы девушка остается самой собой, но, в то же время, ощущает силу, опыт и знания, которых раньше не было. Лишь на секунду перед ее внутренним взором возникает рисунок Зигфрида, но в тот же момент поднимается сильный ветер. Девушка продолжает сидеть в легкой прострации. Очередной порыв приносит прямо на ее колени черное перо с отливом, и в ту же секунду ветер полностью стихает. Вероника с удивлением рассматривает перо, поднимаясь. Произошедшее кажется ей забавным, и она начинает тихо, но как-то необычно смеяться. Странность смеха усиливается, когда он точь-в-точь повторяется кем-то, но доносится откуда-то сверху. Девушка поднимает голову и среди ветвей ближайшего дерева замечает крупного иссиня-черного ворона.
– Кр-кру, кр-кро, – косясь на нее, негромко ворчит птица. Веронику все это не пугает, она радостно улыбается, а ворон, не спуская с нее глаз, продолжает: – Кр-кр, кр-кра, – и, неожиданно, отчетливо: – Врана! Врана! Кр-р. Врана!
С каждым его криком «Врана!» девушка чувствует, что приходит в себя. Ее прострация, с чем бы она ни была связана, исчезает, а на ее место приходит бодрость и спокойствие. Она ощущает себя словно отдохнувшей после здорового, крепкого сна.
Глава 2
Домой Вероника возвращается в том же благоприятном расположении духа, с чувством, что может горы свернуть. В дверях она сталкивается с домработницей Луизой. Их отношения всегда были тяжелыми, но сейчас, при встрече