взял чашу из рук Эрика и начал её осматривать. Действительно, красивый вензель на чаше принадлежал его покойному отцу.
– Ну и что из того? Нашлась и нашлась, мало ли с какой пирушки она туда закатилась. – медленно растягивая слова, ответил Генрих.
– Вот и я говорю, как похожа с той, из которой вы сейчас пьёте вино. – продолжал шут.
– Черт с ним, с вином. – начал уже было сердиться Генрих. – Я не пойму, Эрик, к чему ты клонишь?
– Господин, в мире так много похожих вещей как эти две чаши – невозмутимо продолжал Эрик. – Но если присмотреться к ним, то можно обнаружить изъяны, вот вроде этой трещинки на вашей чаше.
– Так, так, – перебил Генрих Эрика. – Кажется, я начинаю тебя понимать, мой дурачок Эрик.
Этим словом хозяин всегда одаривал Эрика, когда был им доволен.
– Значит, ты говоришь, двух одинаковых вещей не бывает. Что ж, это так, я с тобой согласен. Однако скажи, как может появиться вторая вещь, похожая на первую, если её никогда не было? – продолжал в той же философской манере Генрих, что и Эрик.
– Очень просто, мой господин. Всё одинаковое и красивое рождает бог и человек. – торжественно заключил Эрик.
Теперь окончательно до Генриха дошёл смысл сказанного Эриком. Он долго смотрел ему прямо в глаза, затем произнёс:
– Стало быть, нужно искать изъян у моей дочери, которая мне не дочь, а просто похожа на неё. Это ты хотел сказать открыто, да побоялся как всегда, старый плут.
– Господин, шуту нечего бояться, потому что он смешон и у него ничего нет. Так стоит ли бояться потерять-то, чего нет? Пусть боятся те, у кого много богатства, славы, чести.
– Ладно, хватит, – резко перебил его Генрих. – Ты не так смешон, как умён. И через твой дурацкий колпак с бубенцами ещё много, много лет род человеческий не сможет разглядеть ум мудреца.
И взяв из рук Эрика чашу, Генрих медленно встал и подошёл к кувшину с вином. Затем налил чашу до краёв и протянул её шуту. После разговора с Эриком с глазу на глаз, Генрих окончательно утвердился во мнении, что Люция – это не Люция. Но теперь это необходимо было проверить. Но как? Сходство было настолько разительным, что даже те две служанки, которые с детства воспитывали Люцию, ничего не могли заподозрить внешне. Цвет волос, глаз, даже родинки на плече – всё сходилось. Разговора с дочерью не получалось, тогда Генрих решил, что может быть, что-то прояснит пленник. Ведь встречалась же она с Дамианом и довольно часто. И Генрих приказал немедленно привести Дамиана. Дамиан был ещё очень слаб, но держался стойко. Генрих, ничего не объясняя, а также не извиняясь за причинённые не заслуженные страдания привёл Дамиана в помещение, где находилась несчастная Лилиан. Дамиан был обескуражен видом девушки. Действительно, она была похожа на затравленного зверька, забившегося в угол комнаты. Не дав Дамиану выразить своё изумление, Генрих заговорил первым.
– Моя дочь за то время, пока её не было в замке, потеряла слух и речь. Она перенесла неслыханные испытания и, по-видимому,