которую я тут же проверил в одном из банкоматов. У меня была на счету какая-то мелочь, что могло хватить хотя бы на одну упаковку вермишели быстрого приготовления. Зайдя в ближайший супермаркет, я ходил по рядам с продуктами, наблюдая за тем, как люди делали покупки. Мне долго выбирать не пришлось, поэтому я быстро взял то, что мне нужно, и пошел на кассу. Очередь была огромной – наверное, выходной, подумал я, потому что точного ответа у меня не было; я не знал, какой сегодня день недели. Все выгружали свои покупки на ленту, а я думал о том, какую же сумму они вывалят за все эти продукты. Хлеб, мясо, овощи, крупы, спагетти, соусы, фрукты, сыры, колбасы, рыба – под всем этим ломился прилавок, а кассирша, словно робот, безразлично пробивала всё это уже в тысячный раз за день. Также безразлично люди складывали всё это в пакеты, расплачивались и уходили. Как много я бы сейчас отдал за то, чтобы вот так купить всё, что захочу. Но у меня не было этой возможности, а у них была. Мы начинаем что-либо ценить только тогда, когда лишаемся этого. Да, это ведь так и есть, и применимо к любому аспекту жизни.
Мои философские размышления перебила кассирша, которая спросила нужен ли мне пакет. Я ответил отрицательно, она пробила мой товар, автоматически протягивая руку за следующим, но вдруг обнаружила, что у меня больше ничего нет. Оторвав свой бездушный взгляд от ленты, она посмотрела на меня так удивленно, но увидев меня, словно всё поняла. Меня это разозлило – что за пренебрежительный взгляд? Может мне не нужно ничего больше. С гордым видом я достал свою карточку, чтобы расплатиться, и она вдруг произнесла ужасные слова: «Недостаточно средств». В ее голосе чувствовалась брезгливость и раздражение, что я отвлекаю ее от работы, мол, если денег нет, то и не приходи сюда, клоун. В этот момент мне показалось, что на меня презрительно и с осуждением смотрит вся очередь. Мне захотелось бежать, не оглядываясь, а лучше провалиться сквозь землю. Вдруг я увидел себя со стороны – жалкого, грязного, помятого, вонючего, бедного. Вспомнил, в каком сарае живу, что меня там никто не ждет. Вся пелена гордости в один миг спала. Снова захотелось рыдать. Видимо, я стоял молча в ступоре всё это время, пока кто-то из очереди не крикнул: «Пошел отсюда, алкаш, если платить нечем! Только всех задерживаешь». Мне захотелось кричать в ответ оправдания – о том, что я не такой, о том, что у меня есть дом, о том, что моя жизнь рухнула, о том, что, возможно, мне нужна помощь… но вместо этого я молча вышел из магазина.
Как бы там ни было, мне нужны были деньги, поэтому я набрал номер матери. Послышались длинные гудки, во время которых мне вдруг стало стыдно перед ней. Мне не хотелось слышать ее родной голос, в котором я точно услышу жалость ко мне. Мне не хотелось делать ей больно, поэтому я почти нажал на кнопку сброса, как вдруг услышал ее голос.
– Вова, здравствуй. Что-то случилось? – в ее голосе слышалось переживание. В последнее время она безуспешно пыталась до меня дозвониться, но я не брал трубку. Мне стало не по себе от того, что я должен попросить у нее денег, и я не знал, как сказать