святой отец с истошным воплем на частоте Робертино Лоретти, и всё жахнуло в холодную темень захлопнувшегося холодильника тёти Нюры из Кронштадта меж куском селёдки и шкаликом водки её мужа, Артемия Феоктистовича Шматко.
Глава о снах, копошащихся внутрях, и о снах, шастающих вокруг да около
И жуть была превыше ожидания,
Визжала пицца-дрицца над жестью старых крыш,
Все ёжики Мересьеву внезапно отрыгнулись,
И, сидя в правом лёгком, скреблась об сердце мышь.
– Ни зги не видно! – раздался тихий тонкий голос.
– Зги отсутствуют, – подтвердил другой такой же голосок чуть громче.
– Слипер, ты, что ли?
– Я, Дример. Я.
– Мы енто где?
– Напрашиваешься на рифму. Пока ничавошеньки не видать.
– Я вот сижу где-то. Что-то мягкое под задницей.
– А я лежу на боку. Подо мной тоже что-то мягкое.
– А шо голос-то такой странный?
– А у тебя?
Темнота начинала отступать. Глаза привыкали к ней. Первым прозрел Слипер. Появились очертания комнаты. Она была совсем небольшая, два-три шага туды-сюды и обчёлся. В углу у окна с плотно задвинутыми шторами стоял письменный стол. Над ним висели две полки. У противоположной стены приютился маленький комод, а напротив окна вдоль плинтуса примостилась тахта, на которой теперь и приподнялся Слипер.
– Оп-ля! – спустила на пол ноги в кроссовках «Красный Треугольник» девчушка со взъерошенными светлыми волосами. – Никак мы скаканули кенгурятно?
– Похоже, – отозвался из соседней комнаты тонкий задорный голос. – Очень похоже на Скачок.
– Старое забытое чувство чего-то смутно припоминающегося, – произнесла Слипер.
– Да уж, – раздалось из-за двери. – Тебя чего, сильно пришвартовало?
– Похоже, да, – ответила Слипер, ощупывая гудящую голову, и стала озираться. Она заметила свой валяющийся рядом жёлтый рюкзак и машинально схватила его. Затем вышла в соседнюю комнату. Та оказалась гораздо больше первой. Во всём доме было темно. Но Слипер разглядела кресло у стены, на котором сидел Дример, подогнув под себя ноги.
– Ну и где мы? – Она подошла к братцу и заулыбалась.
В кресле сидел подросток лет четырнадцати, со слегка раскосыми глазами, одетый в поношенные серо-зелёные широкие штаны, затасканную серую футболку да сандалики. Единственное, что выдавало в нём всё того же Дримера, так это старая добрая свитерюжная кенгурятина с капюшоном да Шапка-Невредимка, сдвинутая на затылок.
– Ты молод, как никогда! – захохотала Слипер.
– На себя посмотри, коли смешно очень! – ответил Дример.
Девочка-подросток оглядела себя. На ней, помимо известных уже нам кроссовок, были синие застиранные шорты в нелепых белых пятнах да такая же синяя футболка с не менее нелепой надписью на башкирском «Иисус Христос – суперйондоз» и портретом Эла Йоргенсона.
– А неплохо! – закончила осмотр Слипер.
– Да