в валюте.
Через неделю «Дуби-банк» вошел в сотню крупнейших в России, через две – в десятку, через три тоже в десятку, но в мире. Через четыре – в типографии прорвало канализационную трубу и испортило печатный станок. Это Люлипупенко с братвой в очередной раз скоммуналили вентиль в подвале.
– Деньги стали некачественными, – сказал президент банка. – Расторгаем договор. До восстановления потребительских свойств. Бизнес есть бизнес, мон шер.
Сказал так и улетел с секретаршей на Мальдивы.
С тех пор, если вы обратите внимание, на всех евро слегка размытый рисунок – так называемый у профессионалов «муар».
В памяти Бодуненца всплыли школьные годы. Незабываемые эпизоды тех лет. Когда они вместе с Квартетом (в миру Сашей Четверкиным) учились в двадцатой школе.
Друг Четверкина и Бодуненца Федотов отличался громогласием (может, болезнь такая, может, врожденное – кто его знает)… Даже если скажет что в треть голоса, учительница морщась зажимает уши руками:
– Федотов! Не ори! От твоих воплей уже голова раскалывается!
К чему это я? А к тому, что в восьмом классе проходили по литературе современную классику советской прозы. И ее интерпретацию в виде постановки ТЮЗа.
Сидят Федотов с Четверкиным на спектакле в десятом ряду. Тихо так, шепотом впечатлениями делятся. Для лучшего усвоения материала (потом сочинение придется писать на тему «Кто он – наш современник?»).
В конце пьесы развязка. Борьба добра со злом в завершающей стадии конфликта. Апогей, так сказать.
Матерый преступник Смуглый, он же по совместительству вражеский шпион, стреляет в положительного героя – отца троих детей милиционера Трещеткина. Финальные семь выстрелов в спину и контрольный в голову.
Милиционер ничком падает на сцену и замирает.
– Убили, – всхлипнула Маша Солонкина. – А вдруг?.. Да нет – точно убили!
Драматичнейший момент. Напряженная тишина в зале! Все затаили дыхание.
И тут.
– Вставай, олух! Че разлегся? Пол-то, небось, холодный? Простудишься, – раздался громкий шепот Федотова, как бы про себя.
Актер, видать, услышал и зашевелился (не очень-то, чай, хотелось ему схватить воспаление легких или банальный цистит).
– Живой он, живой! – радостно загудел зал. – Только ранили!
Актеру пришлось застонать и повернуться набок, подложив руку под голову: поживем, поживем еще, ребята!
Одним словом, классического прочтения пьесы не получилось.
Все остались довольны, кроме Галины Павловны. Она была вне себя.
За эту интерпретацию классики выставили Федотову «два» по литературе в четверти. А заодно и Четверкину как соучастнику. Но главное, что актер до сих пор жив-здоров, чего и вам желает…
– А помнишь, Саня, тот случай с трамваем, – спросил Савелий у Квартета при очередной встрече.
– Еще бы!..
Идет литература, первым уроком. С Галиной Павловной, классной руководительницей. Федотова где-то нет – проспал наверняка, как обычно.
– Все на месте?
– Все-е-е!
– А