Всё сходится: пять букв, первая и последняя.
– Посмотри, а еще какие буквы есть?
– Можно букву в середине отгадать. Имя Достоевского? Пять букв – третья наша.
– Митя?
– Вася?
– Я сказал: «Пять букв».
– Тогда – Дмитрий! Не-не-не – тут шесть букв.
– Рохля, Рохля ему имя! – восторженно вскрикнул Арнольд.
– Рохля Достоевский что ли? – недоверчиво спросил Музян.
– Точно. Он. Тогда «х» в середине и однозначно «бухло»! – засветился радостью Люлипупенко.
– Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь, – засопел Кисельков.
– Кстати, я не туда посмотрел, – успокоил Шуру Арнольд. – Имя Достоевского по горизонтали – соседнее слово. А здесь фамилия известного художника, автора живописных полотен об Индии. Имя Достоевского начинается на «ф» и кончается на имя этого художника. Пять букв.
– Феоктист?
– Федул?
– Фома?
– Фальстаф?
– Феофан?
– Фридрих?
– Филарет?
– Фантоцци?
– Фенимор?
– Фантомас?! – стали по очереди перечислять знакомые имена мужики.
– Ты, Шура, молодой. Сравнительно недавно школу окончил, должен бы помнить, – мудро заметил Евсеич.
– У меня по литературе выше тройки никогда на было, – парировал Кисельков.
– Лучше позвони другу, – посоветовал Малярчук.
– Серый, ты у нас книголюб. Вспомни, как Достоевского звали? – спросил по сотику Шура.
– Похоже, «серый»-то ты, а не друг твой, – съязвил, обращаясь к Киселькову, Арнольд.
– Федор. Пора бы знать, – проворчал по телефону друган Киселькова.
– Федор. Федор Достоевский? Так просто? Фамилия звучная, а имя как в мультфильме про каникулы в Простоквашино. Часом, не перепутал?
– Ты в школе учился, балбес, или только числился? – рассвирепел друг на другом конце провода.
– Федор, так Федор, – потушил назревающий конфликт друзей Музян. – Тогда фамилия художника на «Р».
– Раб… Рар… Рев… Рен Реп… Репин? – стал перебирать слоги Музян.
– А не Репин? – осторожно спросил Молик.
– Не, Репин про Индию не рисовал, – сморщил лоб Евсеич.
– Тогда кто? Рем… Рюр… Рюрик?
– Ага, Рюрик, дурик! – гулко постучал пальцем по темени Арнольд.
– Рен… Рер… Рерих? – продолжил Музян. – А? Рерих? Вроде был такой художник?
– Какой к черту Рерих? – разъярился Люлипупенко, – Рохля! И всё тут!
– Точно Рохля, другой про Индию писать не станет, – азартно заблестели глаза у Малярчука.
– Леший дери, пусть будет Рохля, – смилостивился Кисельков, понимая, что ничего никому не докажет.
– Б, х, о.
– Тогда буква «Хы» в середине. «О» – последняя.
– Б-х-о… Б-х-о… Бах… Бех… Бих… Бох… Бух… Твою так! Кроме бухла ничего в голову не идет!
– Да точно «бухло»! Че я вам давеча втирал? Всё не верили – звучит по-нашенски, говорю я вам! – засветился радостью Люлипупенко.
– А у них, францисков,