вот так взять и прямо спросить – это же ты влюблена в него с пятого класса? В этого Серёгу?»
Про фартук не спрашивали ни в тот день, ни в последующие, только косились, будто не знают, кто такая, эта бесфартучная, и как затесалась в их нормальный класс. Это что. Молчала и классная! Гамлеты – тень отца и сын его, Гамлет Гамлетович – скооперировались и наслали на всех на них порчу?
Обнаглев, Аня решила воскресить и дарованные милостью принца манжеты, с утратой которых смириться не могла. Когда-то у бабушки был древний наряд из кисеи с кружевом. Блузка от него отыскалась быстро у неё в сундуке, и участь её тут же была решена. Бабушка не надевала её последние лет тридцать, и в следующие тридцать тоже надевать не будет, даже если захочет. Аня взялась за ножницы…
На рукавах «инкубаторского» платья расцвели невиданные цветы – пышные трёхслойные манжеты из тонкого кружева. Одним им на платье было ни то ни сё, вот ещё и с таким же воротником-жабо – другое дело.
«Обалдеть! Теперь точно на педсовет поволокут», – с довольной улыбочкой доложило Анино отражение в зеркале.
И опять ничего. Только подружка и оценила: «Уй! Гарнейшие! Где взяла? Теперь похожа, знаешь, на кого?» Но потом так и не сказала, на кого, напустила загадочности, иногда она это любит: «Сама знаешь».
А на следующий день на перемене Аня приметила спускающуюся по лестнице Милу и сначала не поняла, что с ней не так. Копна на месте, сменная обувь на ней. Однако кое-что в ней было очень даже не так! На родственнице директора школы не было священного фартука! Платье, и всё. Протирай глаза, не протирай… Дальше больше. Вскоре и другие девочки из её класса стали появляться в школе «нагишом».
Всё объяснила из своих источников, как всегда, Танька. Оказывается, с этой четверти вышла новая бумага по их школе, секретная, должно быть, в которой вносились изменения в форму одежды для старшеклассников, начиная с восьмого класса. В одежде мальчиков допускались костюмы синего и чёрного цвета, а в одежде девочек – платья тех же цветов без обязательного ношения фартука.
Никто, конечно, знать не мог, кого надо благодарить за эту революцию в школьной моде. Кроме одной девочки. Ему и обязаны старшеклассники: отважному принцу датскому, мятежно не одобрявшему униформы. Он, как видно, явился к директору школы в «послеурочье», когда никого уже не было в школе – в своём бархатном камзоле, и с порога заявил: «Фартукам – не быть!» И коснулся рукой кинжала на всякий случай. Других вариантов не было.
… – Ещё не знаешь? Этот опять отчебучил. Нет, он допрыгается! – звонит Танька как-то поздно вечером.
– Кто, Вовчик, что ли?
– Ну, слонялся там, колобродник, с дружками возле школы, поджидал кого после уроков, чи шо, я только вышла, смотрю – он там, за воротами, и подкатывает вдруг к мальчишке из 8-го «Б», профессор такой прилизанный, с Милой они ходят…
– И что?..
Танька вдруг замолчала.
– Что?!
– Погоди, чайник выключу. …Ну что, что, Вовчик, наверно, попросил у него закурить – вежливо. А тот, представь, как бросит свой портфель, и дёру!
– Что